— Хорошо устроились, мышцы качают, по мешкам бьют. Интересно, штангу какого веса выжмет лежа самый сильный их боец. Я сейчас, исхудавший от недоедания, чистый от анаболиков, но сто пятьдесят выжму. Могли бы потягаться, чем морды бить и стреляться. Эй, люди, где вы? — зычно позвал Леха, но ответом было лишь эхо. Тогда он пересек зал, по пути несколько раз ударив кулаками по висевшим боксерским мешкам, и вошел в коридор.
Герман и компания с ужасом наблюдали за его приближением на экране монитора.
Герман встал, прошел к двери и отворил ее.
— Мы здесь, — громко сказал он, и шедший по коридору Коновалов увидел его и в ответ кивнул.
Герман снова сел в кресло, взял со стола пистолет и положил его в верхний ящик. Алексей вошел в комнату:
— Всем привет, — сказал он.
— Садись, — предложил главарь и указал на кресло.
— Не время рассиживаться, — сурово произнес Леха. — Я пришел за своими друзьями и сейчас я вместе с ними беспрепятственно покину это здание. В противном случае пеняйте на себя.
— Хорошо, — ответил Герман, — твои друзья отсюда уйдут, но ты останешься с нами. Они не виновны в гибели моих людей, а ты виновен. Это Демин и его дочь полетят завтра в США на операцию, а ты погибнешь. Готов ты к такому обмену? Должен же кто-то отвечать за смерть моих людей. На моем месте ты поступил бы так же.
— Я на своем месте, — съязвил Леха. Он немного удивился, услышав от бандита про больную дочь Демина, но виду не подал. — А что касается смерти твоих бандитов, то я не жалею, что их прихлопнул. Не надо было им за нами гоняться. Мы захватили Катю в заложницы, чтобы получить деньги на операцию Светланы Деминой. Надо было отдать нам эти деньги, и дело с концом, ведь тогда еще никто не пострадал. Так нет, вы начали погони, перестрелки, и действия твоих обморозков стали причиной гибели мирных граждан на улицах Москвы. А я не мог спокойно смотреть на это и наказал виновных. Я так и впредь буду поступать. Если преследования продолжатся, то, даю слово, я уничтожу вас всех до одного.
Герман смотрел на Коновалова спокойно, не мигая, но холодный пот струился у него по спине, аж рубаха взмокла. Почему-то он верил каждому слову этого широкоплечего мужчины.
— Хорошо, перестрелок и погонь больше не будет и Демин со своей дочерью поедут в Америку, но ты останешься здесь. Если ты попробуешь силой освободить друга, то погибнет его дочь. — Герман взял рацию и вышел на связь.
— Алло, Фома, девочка у тебя?
— Да, она в машине. Ей дурно, ее рвет, и медсестра сейчас оказывает ей помощь.
Герман держал рацию так, чтобы Алексей слышал слова Фомы. И тот их услышал.