И проворовался, слышала где и читала, тот или иной «начальничек», от губернатора до самого мелкого чиновника, где-нибудь, в управе, например… Не говоря уж про эмвэдэшников или гаишников, и тех же эфэсбэшников… «Поймали его, — торжественно урчали мажорными тонами телеведущие, ведя прямой репортаж с места события, — доказательно уличили коррупционера, прямо на месте преступления застигли, именно при свидетелях, более того, задержали, под стражу взяли. Всё по Закону! Абсолютно доказательно! Возбуждено уголовное дело». Ура! Считай, одним кровососом в жизни общества меньше стало. Три раза ура! Вот молодцы, менты… правильнее сказать милиционеры, вот где восторг! Прибавку им к жалованию, прибавку, радовался справедливому возмездию электорат!
Ан нет, через пару-тройку недель, было где и месяцев, раз-два и подозреваемый объявлялся невиновным, чистым и способным далее так же успешно радеть за честь и развитие родного государства… В такой момент она чувствовала себя обманутой, обворованной, об-, извините, гаженной. Именно так, с ног до головы, грязно и прилюдно. В принципе, Вера Мелентьевна, к такому уже привыкла, потому что годами так было, десятилетиями… Послушно инстинкту самосохранения, часто телевизор на тех программах и не включала, чтоб лишний раз не быть об-, ещё раз извините. Сейчас, если откровенно, её больше беспокоил другой вопрос: как они, уркаганы эти сбежавшие, убийцы-мошенники, и прочая, без подготовки, за пару секунд открыли её сложные дверные замки, ещё и «секретку», пусть даже с внутренней стороны, как? Она ведь им не показывала, нет! Они и видеть не могли! Они же на кухне были, когда она с замками справлялась, как? Даже зять с дочкой часто путались, а уж этим-то и подавно бы… А замки эти подлые, даже не сопротивлялись! Не найдя объясняющего ответа, пришла к суровому выводу: такие замки нужно менять. Все! И не просто, а срочно… Тревога от этого ещё больше усилилась… А оперативного уполномоченного, фемиды, надо понимать, всё не было и не было. Мелентьевна совсем было извелась. Но вот, наконец, — «дилинь-дилинь»… Звонок! Вере Мелентьевне и идти к двери не понадобилось, она возле была.
Войдя, товарищ старший лейтенант Варежкин объяснять Мелентьевне свой долгий путь не стал. Он на службе, из чего — само собой понятно следует, какие могут быть извинения, по одному её кислому виду он мгновенно всё понял. Она упустила! У-пус-тила!! Собрался было строгий выговор ей немедленно «выписать», внушение, с занесением в это самое дело внести, в протокол, как прерывая, затренькал его служебный мобильный телефон, что в кармане служебного кителя прятался. Мелентьевна, повинно опустив голову и руки плетьми, стояла, как её провинившаяся дочь в школе, когда-то, перед строгим учительским столом — было дело.