— Вы ко мне? — совсем дружески, спросил милиционер, оглядывая повеселевших ребят, найдя ключом замочную скважину двери с цифрой «13», открыл её. — Проходите. — Предложил он, первым входя внутрь кабинета. — Присаживайтесь, я сейчас.
Прошёл к своему столу — таких, в кабинете, одинаковых, было четыре, и сейфов столько же, и два окна, и одна широкая вешалка, и четыре настольные лампы, один портрет мужика на стене с узким лицом, приклеенной бородкой и распахнутой шинели, одни настенные часы, и урны с пепельницами, и… бросил на стол папку. Шумно отодвинул стул, шумно выдвинул ящик стола, покопался там не долго, потом выдвинул другой, третий… Достал из верхнего ящика тонкую папку-скоросшиватель, с жирной надписью «Дело», кинул её на стол, сел на стул…
Парни незаметно оглядывались… В кабинете густо пахло табачным дымом, тонко духами или одеколоном, и тем же специфически неприятным.
— Ну, — так же располагающе улыбаясь, предложил офицер. — Рассказывайте. Я — оперуполномоченный, старший лейтенант Варежкин Илья Семёнович, веду это дело. Можно по имени отчеству. Мы предварительно с вами побеседуем, и всё. Доверительно. Не возражаете?
— Не-а. — За обоих кивнул Валька.
— Вот и отлично, — отметил старший лейтенант Варежкин, удобнее умащиваясь на стуле. — Я слушаю. — Сказал он и умолк…
Ребята торопливо рассказали, как с ними всё произошло. И про телефон, и про тёлку в трубке, и про задание взять пакет и отнести, и как они это выполнили, и как всё было нормально, пока не узнали, что не по тому адресу заказ отнесли… «Она же не сказала, что таких домов там несколько, а мы и…» «Тот китаец, хороший, кстати, парень, всё это съел, он же не виноват, любой бы на его месте…» «А что, правда, что его убили, правда?»
Старший лейтенант неопределённо пожал плечами.
— И что было потом? — пропуская ответ, спросил он.
— А потом нам стало жалко этого, ну, которого, это… того… он же в гостях у нас, в смысле в стране, он же не виноват. Мы и решили, предупредить его, извиниться, мы же… он же… А там опечатано! Мы у этой, бабка такая…
— Которая напротив живёт, она нам и сказала…
— Мы не поверили, удивились… За что это? За стольник же не убивают? Не убивают. Там всего-то было на… на сто рублей…
— На сто двадцать пять рублей. — Уточнил Панин.
— Ага, — кивнул Валька. — Правда воду он не взял, вернул, сказал, что для здоровья ему вредно. Она сильно газированная.
— Угу, угу… — кивая головой, у-гукал старший лейтенант…
— Да вот она, — Валька вытащил бутылку из-за пояса своих штанов, и поставил на стол. — Мы не выбросили. Вещдок. — Пояснил он.