— Ничего, пусть поплавают. Им полезно.
— Вам нужно менять машину, Пол, — коротко обернувшись, заметил водитель Вольво. — Сейчас появятся полицейские. Догонят.
— Это да. Правильно. Останови здесь, Макс. Спасибо. До встречи.
Не дожидаясь полной остановки машины, оба выскочили из салона, и скрылись в дверях ближайшего кафе-бистро. Вольво, перестроившись, втянулась в поток… Неподалёку вскипела полицейская сирена.
Несколько раз торопливо пройдя через разные кафе и магазинчики, расположенные в зданиях различных стилей от готики, до английского барокко и викторианского стиля, Пол с Рэем — пару раз задержавшись в небольших магазинчиках, уже без усов, бакенбардов, в светлых очках с золотистой оправой и тёмной шляпе с узкими полями, вышли на третью уже улицу, близ собора св. Павла, сели в фирменный лондонский кэб-такси.
— Офисная башня у вокзала Ливерпуль-стрит, пожалуйста. — Указал адрес Пол.
— Хорошо, сэр, — ответил водитель.
Вскоре они сидели в ресторане Родс 24, на 24-м этаже офисной башни. Заказали три свиные отбивные, по сигаре, и по чашечке кофе. Вино заказывать не стали, ждали третьего гостя. До встречи с шефом, у Рея было ещё полчаса.
Боцман очнулся ночью, испуганно вскричал, ему показалось, что он ещё в воде… В палату немедленно вбежала медсестра, тут же появился и следователь. Перед этим, дежурная медсестра полночи сидя за небольшим столом что-то записывала в тетрадке, потом, прикрывая рукой и отворачиваясь от невольного слушателя, с кем-то долго говорила по телефону, ходила в другие палаты, приходила, уходила… Это всё — положив подбородок на руки, время от времени просыпаясь, следователь видел, наблюдал, смотрел, слушал. Думал, думал… тоже дежурил, дежурил и уснул… Вскочившая на крик больного, медсестра его разбудила.
Включили пострадавшему верхний свет в палате… Вокруг тихо, спокойно. Тёмное окно, столик с приборами и лампой на гибкой гофрированной ноге, капельница с ёмкостью и тонким прозрачным шлангом к его руке, стул, вешалка, четыре стены, всё… Голый коричневый череп Фантомаса на огромной белой подушке, большие, запавшие, тревогой и вопросом горящие круглые глаза, открытый в испуге рот, и уши… Руки — поверх одеяла, длинные, коричневые, худые, жилистые… Как сухие ветки. Не боцман, Кащей… Такой картиной не детей пугать, медсестёр… Она испуг и почувствовала, чуть в первое мгновение назад даже не сиганула, попятилась, наткнулась на вертикальное тело следователя, преградившего ей дорогу, взяла себя в руки.
При виде медсестры, Витальич перестал глазами в испуге вращать. В белом, но не привидение, понял он, медсестра, значит. Она улыбалась. Подошла, тёплой рукой коснулась его лба, прислушалась, Витальич совсем успокоился, глаза закрыл. Приятно ему стало… Но, вдруг, его передёрнуло. Вытаращив глаза, высвободил голову из под её руки нервно спросил: «А где Михалыч, где яхта, где Оля, где все?»