Адель поняла, что она пропала и поэтому решила ответить правду.
– Эта девушка, героиня пьесы – это я.
В зале пронесся вздох то ли возмущения, то ли восхищения.
– Хорошо, уже лучше. А кто этот прекрасный воин? – спросил незнакомец.
Адель на секунду закрыла глаза, и когда распахнула, то перед ней, вплотную, стоял красивый мужчина с кроваво-красными глазами.
– Это мой жених – Прайм, – сказала Адель смело.
Опять общий ропот негодования.
– Прайм говоришь? – прошипел ей в лицо Логус.
– Да, он. Я его невеста. Этот медальон – доказательство нашей помолвки, – сказала она и предъявила его присутствующим в зале.
Потом появилась Нубира, и я с грустью смотрел на мое потерянное дитя. Она спасла Адель от неминуемой гибели скорее из любопытства, ревности и жадности, чем желания помочь. Она хотела выведать, где хранятся мои несметные сокровища, путем уговоров или пыток. Как бы там ни было, но оборотни расстроили ее планы – напали на замок Вианден. Мирон Затевахин вынес Адель из замка, оставив в лесу, чем она тут же воспользовалась – просто сбежала.
– Я чудом выбралась из дома и когда осталась одна, то я была рада, что осталась жива! Мне уже не хотелось становиться вампиром, быть частью этого безжалостного народа. Помню, как села под старым деревом и думала, думала, думала. Я разделила мои желания на части и поняла, что мое желание быть вампиром – было частью желания быть с тобой. Я обманывала себя и я была рада, что разобралась в этом.
– А что же произошло дальше?
– Дальше я бродила по умирающей Европе и, в конце концов, снова встретила Бакли.
– Знаешь, мою жизнь на тот момент нельзя было назвать очень счастливой, поэтому, когда он стал ухаживать за мной, я растаяла. Теперь видишь, что я не мученица? Я ведь… вышла замуж за него, родила ему сына, назвала его Праймом, в честь моей первой и единственной любви.
Я напрягся, потому что не хотел думать о подробностях. Но я понимал ее.
– Я не сержусь и не стану любить тебя меньше из-за этого. Я даже рад, что ты была под защитой и тебе не было одиноко.
Адель вдруг замерла, а потом рассерженно спросила:
– Рад? Да как ты можешь такое говорить? Я изменила тебе! Я предала тебя!
Она сердито замолчала, отвернувшись.
Я поднялся и сел около нее на кровати.
– Да, это случилось. Но я не сержусь. Ты же думала, что я погиб. И я рад, что ты не стала хоронить себя заживо, оплакивая меня всю жизнь. Пойми, в этом – ты вся. Ты – жизнь в чистом виде. Сколько девушек отважились отправиться в путешествие, не сильно заботясь о здоровье и как выжить? А сколько бы стали играть Пенелопу? – Это немного развеселило Адель и она глянула на меня смелее. – А кто бы не стал предавать друзей? Кто бы решился вообще выйти из дому без разрешения? Так что я зол на того врача и горжусь тобой! Я ревную, страшно ревную, если честно! Не уверен, что встреть я его, смог бы оставить в живых… – я замолчал, представляя, как ломаю его шею. Мы молча сидели.