Однажды ночью Тереза вдруг всполошилась: ей послышался какой-то шум за дверью. Она подумала, что это Жорж пытается проникнуть к ней в комнату. Но вместо страха ощутила приятное волнение, а когда вскоре все затихло — отчетливое разочарование. Мысль, которая после той встречи на лестнице уже несколько раз мельком приходила ей в голову, в эту бессонную ночь превратилась в некий план: она решила постараться заполучить Жоржа на роль отца для своего ребенка. Да и время подгоняло. Но молодой человек словно разгадал ее намерения — с того дня он держался подальше от Терезы, и та, поначалу удивившись, вскоре выяснила, что за последние дни между ним и одной молодой дамой, принятой в доме, завязался роман. Ревности она отнюдь не почувствовала. Злость на себя скоро обернулась стыдом, она сочла себя отверженной и все яснее понимала тягостность своего состояния и опасность создавшегося положения. Мысль о встрече с братом внушала ей в последнее время какой-то нелепый страх. И все же она была совершенно убеждена, что большинство особ женского пола, с которыми она была знакома, в особенности некоторые из ее товарок по профессии, уже пережили нечто подобное и сумели вовремя найти выход. Естественно, прямо в лоб их не спросишь, но, вероятно, можно так повернуть разговор, что удастся выяснить что-нибудь весьма полезное. Среди бонн и гувернанток из круга ее знакомых были две, с которыми у нее иногда завязывалась непринужденная беседа, не затрагивавшая, однако, действительно деликатных тем. Одна была тощим, бледным, увядшим и на вид добрым существом, которая не только о семье, где работала, но и обо всех бывавших у них гостях всегда отзывалась самым злобным образом. Все знали, что она была не то вдова, не то разведена, тем не менее называли ее не иначе, как «фройляйн». Вторая была брюнетка с веселым нравом, еще не разменявшая третий десяток, ее подозревали в бесчисленных любовных связях, хотя никто не мог доказать ни одной. Она-то и была той живой душой, у которой Тереза решилась попросить совета. И как-то дождливым днем в середине сентября, воспользовавшись тем, что воспитанницы ушли вперед, она начала заранее обдуманный разговор, однако сперва заговорила о множестве детишек в доме директора банка, где работала фройляйн Роза. Но поскольку Тереза побаивалась задать прямой вопрос, то и не услышала ничего, кроме того, что уже и сама знала: что существуют услужливые женщины, а также врачи, к которым можно обратиться с такого рода делами, и что опасность не слишком велика. Почему-то этот поверхностный разговор успокоил Терезу; поскольку фройляйн Роза говорила веселым, почти шутливым тоном, все то, что раньше представлялось Терезе опасным и ужасным, теперь виделось не столь уж тяжким, в известной мере даже само собой разумеющимся. Все вместе было просто эпизодом, случающимся в жизни некоторых женщин и не оставляющим никаких последствий. И для нее он тоже не должен означать ничего иного.