«Я просыпаюсь во сне от чувства, что в темноте комнаты, где я сплю, есть кто-то еще. Это тот же дом, его формы совпадают с физическим домом, в котором я уснул, здесь тоже ночь Присутствие существа или силы, пробудившее меня, не пугает но слегка тревожит, как и весь этот мир, безграничный и неизвестный.
Из смежной комнаты выходит моя бабушка. Наяву она давно умерла. По-прежнему темно, но тело и одежды вошедшей светятся ровным золотым свечением, и я прекрасно ее вижу. Краем глаза замечаю, что мое тело тоже объято подобным свечением.
Я понимаю, что сам мир, в котором мы с ней бодрствуем таков, и если ты здесь, то у тебя такое тело. Или если ты знаешь, можешь знать свое тело таким, то ты проснешься здесь. При жизни моя бабушка была христианкой. Здесь это видно — ее тускло-золотые одежды, ее свет — они из того же источника, что и мистический заобразный свет христианства. Она подходит ко мне. Я ей доверяю и чувствую ее мудрость. Она покрывает мне голову какой-то тканью типа парчи. Я понимаю, что происходит некое таинство, может быть она благословляет меня.
Позже она объясняет и показывает: люди идут разными путями и эти пути не сводятся к одному, они действительно различны и до конца. Следование каждой религии — это придание своему светящемуся телу определенной формы и проявление специфичного, присущего этому пути света. Я вижу это как разные направления светящихся борозд-волокон тела человека на уровне живота…»
«Мы чувствовали приближение опасности и готовились к ней — складывали в дом оружие и продукты, потом все заперлись в этом доме. Каким-то образом, в последний момент я остался вне дома. Сначала по улицам, с той стороны, откуда мы ожидали приближающуюся силу, пошли танки и другая военная техника. От них я легко прятался за домами. Потом я увидел, что с той же стороны идет сплошная цепь солдат. Сразу стало понятно, что от них никуда не уйти. Я сел на корточки и стал ждать их приближения и того, что это повлечет за собой.
Страха не было — от солдат исходило ощущение, что они — не совсем люди. Это никак не проявлялось в их форме. Какая-то специфическая холодность и безразличие их взглядов наталкивала на мысль о их внеземном происхождении. Они были начисто лишены золотого свечения, присущего живым существам.
Всех людей, попадавшихся им, они арестовывали — не агрессивно, как бы выполняя работу, и перепроваживали в бараки и подвалы на территории своей базы.
В этих помещениях (озирая их изнутри, я назвал бы их целыми «уровнями мира», т. е. слоями психики и жизни, способом мироощущения, в котором можно пребывать неограниченное количество времени), располагались обширные производства. Здесь трудилось множество и множество людей. Все они довольно хорошо содержались, регулярно питались, нормированно работали, нормированно отдыхали. Пребывание здесь давало им уверенность в завтрашнем дне, но не оставляло им выбора. Они были рабочей скотиной, жизнь которой строго регламентировалась. Здесь не было воздуха свободы. Большинство людей это, видимо, устраивало. Они довольно сносно принимали отсутствие движения и познания взамен на уверенность в завтрашнем дне.