– Это уже делают, – сказал Доскер и подошел к Рахмаэлю. – Похоже, председатель совета директоров ТХЛ так и не почтил своим присутствием наш скромный корабль. – Он нервно улыбнулся. – Я чувствую, что меня обманули.
Однако Рахмаэль осознал смысл переданного симулякром Ферри подлинного предложения.
– Давайте немедленно отправимся на Луну, – предложил Доскер. – Говорю вам как советник… – Он крепко ухватил Рахмаэля за запястье. – Очнитесь. После введения атропина эти ребята оклемаются. Мы освободим их на спутнике ТХЛ, лишенном, разумеется, силового поля. И как ни в чем не бывало полетим за «Омфалом» на Луну. Если вы не согласны, я все равно воспользуюсь картой, которую дал мне сим, и уведу «Омфал» в космическое пространство, где его не сможет выследить ТХЛ.
– Но разве нам не поступило предложение? – машинально произнес Рахмаэль.
– Это предложение лишь доказывает, что ТХЛ многим готова пожертвовать, лишь бы не пустить вас в восемнадцатилетнее путешествие к Фомальгауту с целью взглянуть на Китовую Пасть, – пояснил пилот, пристально глядя на Рахмаэля. – А вы уже меньше заинтересованы в том, чтобы увести «Омфал» в неизведанный космос между планетами, где ищейки Ферри не смогут…
«Я мог бы спасти «Омфал», – подумал Рахмаэль. – Но пилот прав: разумеется, ему придется и дальше выполнять задание, ведь Ферри снял барьер, невольно доказав необходимость длительного путешествия».
– А как насчет компонентов систем глубокого сна? – спросил он.
– Просто доставьте меня к кораблю, – спокойно и терпеливо сказал Доскер. – Ведь вы не против, Рахмаэль бен Аппельбаум? – Проникновенный голос профессионала подействовал, и Рахмаэль кивнул. – Мне нужно узнать координаты от вас, а не по оставленной симом карте. Я решил не притрагиваться к ней. Жду вашего решения, Рахмаэль.
– Да, – сказал Рахмаэль и на негнущихся ногах прошел к корабельной трехмерной карте с подвесным указателем. Опустившись в кресло, он принялся прокладывать курс для темноглазого, темнокожего сверхопытного пилота «ОбМАН Инкорпорэйтед».
В «Лисьей норе», крошечном французском ресторанчике в центре Сан-Диего, метрдотель взглянул на имя, витиевато выведенное Рахмаэлем бен Аппельбаумом на листке, и сказал:
– Да, мистер Аппельбаум. Сейчас… – он посмотрел на часы, – восемь. – Рядом поджидала очередь хорошо одетых людей, что на перенаселенной Терре было обычным явлением. Каждый вечер после пяти все рестораны, даже скверные, заполнялись, а этот ресторан никак нельзя было отнести даже к числу посредственных, не говоря уж о плохих. – Жанет! – окликнул метрдотель официантку в модном комплекте из кружевных чулок и жилета нараспашку, оставляющего открытой правую грудь, сосок которой элегантно прикрывало украшенное швейцарским орнаментом устройство в форме золотой чашечки. Устройство воспроизводило псевдоклассическую музыку и отбрасывало на пол перед девушкой притягивающие взгляд движущиеся узоры, освещая ей путь в тесно уставленном крошечными столиками ресторане.