Я хмыкнул, разглядывая старое строение перед собой.
- Gana de Ilma. Только теперь вспомнил, как он назывался. Его прохлада помогла мне спастись от жары и выжить. Позже в Нариме шах Ар Раиль сказал, что мне благоволит удача, раз Красная Птица укрыла меня своим крылом. По легенде храм Красной Птицы в Лари может найти только истинно удачливый путник, случайно пришедший к его воротам.
Глаза Ольцига засияли.
- Так Ильма - богиня удачи?
Я пожал плечами.
- Не знаю. Думаю, это можно прочитать здесь.
Помню, там, в Лари, изнемогая от жары, я запомнил, что при входе на навесе с внутренней стороны была выбита мелкая надпись. Возможно, она есть и здесь. Ее можно увидеть, только если привалиться к двери храма в поисках тени. Я поднялся по ступеням, повернулся спиной к входу и посмотрел вверх, победно улыбнувшись: мелкие слова действительно были выбиты на навесе.
- Garade, kessian par Ciirian Sinn darr vez en dassara ime ligg. Garade, kessian par Ciirian Sinn han vezaz ra halessian avola, - прочел я. Филисити улыбнулась, и я вопросительно кивнул колдунье, - переведешь? Я понимаю не все.
Девушка приблизилась.
- "Человек, благословленный Красной Птицей один раз, заслужил ее взгляд. Человек, благословенный Красной Птицей дважды удачлив навеки". Знаешь, в свете сложившихся событий это радует, - она многозначительно посмотрела на меня и качнула головой, - Шаддэк не знал, кто ты, Райдер. Он пытался лечить тебя, как обычного человека. Темная кровь все еще может...
- Я знаю, - улыбнулся я, - так или иначе, это выяснится меньше, чем через сутки.
- Ты не один, Райдер, - кивнул Ольциг, - мы не оставим тебя, что бы ни случилось. Обещаю, я сделаю все, что смогу, чтобы помочь, даже если симптомы начнут проявляться.
Я благодарно кивнул монаху.
- Спасибо, - и добавил, взглянув на Филисити, - вам обоим.
Из груди девушки вырвался тяжелый вздох.
Тем временем на город незаметно набежали сумерки, и плотное одеяло тумана рассеялось, показав, наконец, скрытую под собой дорогу. Улицы Таира были усыпаны мелкими камнями, как в Лэс-Кэрр-Грошморе. Я представил, каким был этот город раньше, когда по его каменным дорогам ходили люди. Филисити рассказывала, что сумерки были особенным временем, люди распахивали двери своих домов, и с удовольствием выходили гулять, вдыхая сумеречную прохладу. Сейчас же улицы Таира пусты, и кроме нас на них никого нет.
Филисити с неподдельной тоской глядела на мертвые дома, словно втайне надеясь, что вот-вот из них появятся улыбчивые жители. Сейчас Таир казался обманчиво мирным, живым и спокойным.