— Не думаю, что ты чудовище, — сказала она и ласково улыбнулась.
— Я рад. — Он нежно обнял ее и прошептал: — Ты мне нужна как никто другой, Клеменси. Ты так много значишь для меня!
— Неужели?
— Мы уже столько лет знаем друг друга! — Он глубоко вздохнул. — И я уже не могу относиться к тебе иначе. Особенно после того, как узнал, что моя мать души в тебе не чаяла.
Однако Клеменси было жаль, что Ленард относился к ней совсем не так, как к Беатрис. В отличие от бывшей любовницы она для него просто друг, соседка, партнерша в предвыборном спектакле. Когда срок их сделки закончится, и в распоряжение Клеменси вернется усадьба, Ленард будет удовлетворен, потому что результат их договоренности наверняка доставил бы удовольствие его матери.
Что ж, пусть так, решила Клеменси. По крайней мере, я не потеряю свой дом… Зато потеряю человека, которого люблю всем сердцем.
— Тебе не стало лучше? — ласково спросил ее Ленард. — Мне грустно видеть тебя подавленной.
— Скоро я буду в полном порядке, — заверила Клеменси. — Дай мне несколько минут.
Зайдя в ванную, она смыла макияж, открыла кран и ополоснула лицо. Прохладная вода помогла ей успокоиться. Клеменси пришла к выводу, что не должна думать о том, как будет жить через двенадцать месяцев: надо наслаждаться каждым днем, не загадывая, что будет завтра.
В спальню Клеменси возвратилась, уже полностью владея собой и даже слегка стыдясь своей несдержанности. Ведь Ленард был так нежен с ней, так внимателен, а она взяла и все испортила.
Клеменси уловила во взгляде Ленарда откровенное желание, и ее охватила приятная истома при мысли о физической близости. Клеменси, чуть помедлив, сняла пеньюар и, совершенно обнаженная, предстала перед восхищенным взглядом Ленарда.
Странно, но в эту минуту она абсолютно не стеснялась своей наготы, более того — жаждала мужских ласк. Ленард протянул руку, и уже в следующее мгновение Клеменси лежала на спине, чувствуя на себе приятную тяжесть Ленарда. Соприкосновение их обнаженных тел подействовало на Клеменси как удар электрического тока, и она вскрикнула от охватившей ее дикой, неуправляемой чувственности.
— Скажи, что хочешь меня, — прошептал Ленард. — Пожалуйста… Я не смогу по-настоящему и до конца обладать тобой, если ты сама не попросишь меня об этом.
Однако Клеменси молчала: она нестерпимо хотела близости с ним, но не могла найти слов, чтобы выразить свое желание. И тогда Ленард начал нежно ласкать ее, его руки и губы виртуозно играли на теле Клеменси прелюдию к симфонии любви.
Клеменси изнемогала от этой сладкой пытки, ей казалось, что еще немного — и она умрет от блаженства, однако каждый новый поцелуй, каждое новое прикосновение рук Ленарда доставляли ей все большее наслаждение, но не утоляли жажду ее тела, а лишь сильнее разжигали ее. Не в силах дольше терпеть, Клеменси закричала: