— Фантастика, — сказала Ольга, дразняще медленно застегивая «молнию» курточки. — Как заново родилась и решительно ко всему готова…
— Намек понял, — сказал Мазур. — Но постараюсь усыпить в себе зверя — мне еще, лапа, на разведку идти…
— Куда это?
— Да пустяки, — сказал он. — На скалу залезу и гляну вокруг соколиным оком, может, и усмотрю что интересное. А потом и для себя немного поживем — по деревне погуляем за околицею, авось соловья услышим… Не доводилось по деревне с хахалем гулять?
— А то, — сказала Ольга. — Меня, между прочим, на Селигере три ночи агроном обхаживал. Все пять стихов прочитал, какие знал, а блоковский вирш даже за свой выдал. Ты клыки не оскаливай, это еще до тебя было, да и не пошла я с ним в старую-то кузницу соловьев слушать — во-первых, какие в кузнице соловьи, а во-вторых, не было у него шарма, лапать лез без всякой фантазии…
— Смотри у меня, женщина с прошлым, — сказал Мазур.
— Сам смотри, — сказала Ольга без всякого трепета перед грозным мужем, понизила голос. — На тебя Вика глаз положила, так и косится, очень ты ей, супермен такой, в душу запал. Мы там почирикали малость по бабьему обычаю.
— Ну и? — с любопытством спросил Мазур.
— Да так… Муженек, жалуется, тряпка и истерик. А ей к мужику прислониться хочется, как к бетонному доту… В общем, не жизнь, а нескладуха. Они уж разводиться собирались, вот и подались на таежные каникулы, чтобы попробовать разбитые чувства склеить. А тут новые приключения…
— Ясно, — сказал Мазур, прислушался. — Ну, похоже, и там массаж кончился, пошли вечерять…
Сам он есть, правда, не стал — пока доктор возился с банкой, принес из сеней свою куртку, присмотрелся, протянул:
— А собственно, зачем мне куртка с рукавами?
Откромсал их ножом и принялся резать на ленточки.
— И что будет? — спросила Ольга.
— Веревочки, — сказал Мазур. — Вещь в хозяйстве необходимая. Снаряжением надо обрастать, вот что… Ладно, вы мне тут бутербродик приберегите, а я пошел. Оль, я по устоявшемуся обычаю пушку тебе оставляю, посматривай и послушивай тут…
Он отметил, что незадачливые супруги, похоже, начали друг к другу полегоньку оттаивать, уже не отворачиваются, как чужие, сидят рядышком и вполне дружелюбно переглядываются. Ну и ладненько.
Перешел улицу, прошел меж двумя заборами, сделал крюк и стал взбираться вверх по залитому лунным светом склону. Та сторона скалы, что была обращена к деревне, являла собой голый камень, почти отвесно вздымавшийся метров на двести, зато другая была относительно пологой, даже деревья кое-где росли. Встречи со зверем он не боялся — нечего нормальному зверю делать на таком утесе, — а вот кое-чего