Посидев в кустарнике еще с полчаса, он прикинул диспозицию. Диспозиция была запутанная и туманная. Прежде всего, труднее стало ориентироваться. Раньше он бодро шпарил на юг — или почти на юг, — забирая то вправо, то влево, отклоняясь с курса, но твердо зная, что рано или поздно упрется в Шантару, на тысячеверстном протяжении текущую в этих местах с востока на запад; что пройти мимо такого ориентира решительно невозможно, как ни старайся. Теперь же просто не представлял, куда следует двигаться. В доме у Федора он видел прикнопленную к стене на кухне карту Шантарской губернии — самую обычную, купленную в магазине. На ней, конечно, имелся Пижман, карта довольно подробная, но вот переправа, разумеется, не обозначена. И привязаться к местности невозможно. Почти. Если выделить из окружности интересующий его сектор, грубо прикинуть направление, то сектор этот займет градусов сорок пять. А это немало, если предстоит переть на своих двоих в неизвестность. Он, конечно, не собирается падать духом — главная неприятность в том, что потеряешь уйму времени, определяясь. Отсюда плавно вытекает: необходимо устанавливать контакт с аборигенами…
Часа четыре они двигались в произвольно выбранном направлении: примерно юго-юго-запад, ежели по-сухопутному, а коли по-морскому — зюйд-зюйд-вест. Резко взяли вправо, когда с вершины сопки Мазур усмотрел в бинокль самую натуральную зону, какими здешний край был богат, и немаленькую. Два раза пересекали узкие дороги, а однажды обошли стороной свежую вырубку — лес был сведен на паре десятков гектаров. Появился гнус, но теперь было гораздо легче, помогали импортные антикомариные флакончики, прихваченные у паромщика.
В шестом часу вечера вышли к дороге — раскатанной и довольно широкой, где машины могли двигаться в четыре ряда. Дорога такая, как подсказывал опыт Мазура, просто обязана была вести к немаленькому населенному пункту. А Пижман был единственным здесь, отвечавший этим условиям…
Около часа он по всем правилам наблюдал в бинокль, забравшись на склон сопки. За это время на юг (куда они и стремились) прошло девять могучих лесовозов, КРАЗы, а также две виденных им давеча на пароме милицейских машины, автолавка ГАЗ-53 и красный жигуль. С юга — восемь пустых лесовозов, автозак, два «Урала» с безоружными солдатами (погоны черные, вероятно, саперы) и два «шестьдесят шестых» ГАЗа с эмблемой Министерства по чрезвычайным ситуациям.
Все (но главным образом количество лесовозов) наталкивало на мысль, что дорога эта либо сама ведет в Пижман, либо где-то вливается в другую, которая опять-таки упирается в желанный Пижман. На эту версию работал и внешний вид бревен, какими были гружены лесовозы: обработаны так, что могут быть только первосортным, предназначенным для валютного экспорта товаром. По воде никто его не станет таскать — чересчур много барж и буксиров потребуется, машинами не в пример дешевле. А погрузить на поезд можно только в Пижмане…