— с-сучары…
— Давай без лирики, — сказал Мазур. — Расконвоированный?
— Ну.
— Что ты там чирикал насчет инструктажа? Девочку ставил в безвыходное положение или правда?
— Правда. Абверовцы неделю на ушах стоят[15]. Каждое утро на уши капают — никого не подбирать, не подсаживать…
— Конкретные приметы дают?
— Нет. Спросишь у Мюллера[16], много он тебе ответит…
— Что, и промеж себя разговоров нет?
— А чем меньше знаешь, тем дольше живешь. Ну что тебе надо-то? Говори, и разбегаемся.
— В Пижмане часто бываешь?
— А куда ж я стволы вожу, по-твоему?
Мазур огляделся, высмотрев местечко, где желтел песок, подтолкнул туда пленного и вручил ему сломанный сучок. Минут пятнадцать слушал, заставив начертить более-менее точный план, — и вскоре кое-какое представление о Пижмане получил, настолько, чтобы не тыкаться слепым котенком и не расспрашивать о дороге к вокзалу, двигаясь в противоположную сторону. Потом грамотно, умело задавал вопросы о необходимых деталях. Шофер отвечал охотно, надеясь, что после допроса от него, чем черт не шутит, и отвяжутся. Только под конец он не выдержал, уколол Мазура красноречивым взглядом, в котором без перевода читался вопрос: «Интересно, друг ситный, откуда ж ты взялся, если идешь с севера в Пижман, ни черта о нем не зная?!» Ухмыльнувшись, Мазур ответил вслух:
— Шпионы мы, шпионы. По ошибке на Таймыре сбросили, вот и плетемся…
— Пой, ласточка… — фыркнул чернявый, но ни единого вопроса не задал, руководствуясь все той же нехитрой лагерной мудростью.
— Попели, будет, — сказал Мазур. — Пошли.
— Куда?
— В машину, куда ж еще. Придется тебе все-таки нас докинуть до Пижмана…
— Да в душу твою мать! — взвыл чернявый, с полуоборота заведясь на истерику, натурально всплеснул руками, перекосился лицом. — Я ж тебе косяка не загоняю — вышли менты на облаву, вышли! Под Пижманом их дюжина с овчаркой от рассвета до заката торчит, десять раз на дню мимо езжу, и всякий раз в кабину морду суют! Мне семь месяцев осталось до чистой, сгорю с тобой, как целлофан на пожаре!
— Не скули, — сказал Мазур. — Раньше выйдем. Там, где дачи, если ты про них не соврал, и там в самом деле можно лесочком в город пройти…
— А если по дороге прихватят? Попрется какой-нибудь сапог в Пижман за водкой, заметит в кабине чужих…
— Что делать? — пожал плечами Мазур. — На Бога полагаться, только лишь.
— Слушай…
— Хватит, — коротко, недобро бросил Мазур. — Полепетали, не в Госдуме. Если уж ты мне попался, значит, такое твое невезение. Или везешь без скулежа и дерганья, или сам за руль сяду, а тебя устрою вон в тех кустиках, там и закоченеешь через часок… Ну? Прения будут? — и уперся в него взглядом.