Мазур медленно пошел к двери. Тяжеленная доска давила на шею — а еще больше сковывала движения, тут узкоглазые придумщики с той стороны границы и впрямь проявили недюжинные изобретательские способности. Ладно, бывает хуже. Вот когда они разрезали пятки и насыпали туда мелко стриженой конской щетины — тогда, действительно, не побегаешь. А замочек, если пораскинуть мозгами, сокрушить все же можно, попадись только подходящий металлический штырь, неподвижно закрепленный…
Он спустился с крыльца, остановился, ожидая подсказки.
— Во-он туда шагай, — сказал Кузьмич. — Видишь домик, где крыльцо зеленое? Туда и шествуй.
Мазур поднялся по зеленому крыльцу. Кузьмич, что твой швейцар, распахнул перед ним дверь и стал распоряжаться:
— Шагай вперед. Направо поверни. Стой.
Открыл дверь. Мазур неуклюже вошел, повернувшись боком. В большой светлой комнате стоял стол из темного дерева, то ли и впрямь антиквариат начала века, то ли искусная подделка, а за ним восседал еще один ряженый субъект — лощеный, усатый каппелевский штабс-капитан: черный мундир с белыми кантами, колчаковский бело-зеленый шеврон на рукаве, символизировавший некогда флаг независимой Сибири, золотые погоны с просветом без звездочек, на груди — какие-то кресты местного значения. На столе перед ним лежали: фуражка, лист бумаги и вполне современный «Макаров». Надменно обозрев Мазура, золотопогонник встал, скрипя сияющими сапогами, обошел пленника кругом, похмыкивая и пренебрежительно покачивая головой, — и неожиданно врезал под дых. В виде приветствия, надо полагать.
Мазур стиснул зубы, приложил все усилия, чтобы не скрючиться. Удалось, хотя крюк справа был неплох.
— Супермена, с-сука, лепишь? — поинтересовался штабс-капитан зловеще. — Я тебе такого супермена покажу, тварь большевистская, — пердеть будешь только по приказу… Смирно стоять, мразь!
Судя по его лицу, играть такую роль ему ужасно нравилось, пыжился невероятно. Однако он подошел слишком близко и тем самым неосмотрительно подставился. Мысленно прикинув положение офицеровых ног — которых он не видел из-за высоко вздернувшей голову колодки — Мазур молниеносно нанес удар правой пяткой. Штабс шумно рухнул на пятую точку, Мазур отступил на пару шагов, чтобы лучше видеть приятное зрелище. За спиной хихикал Кузьмич.
Корчился его благородие на полу недолго, вскочил, тут же охнул и скривился от боли, ступив на ушибленную ногу. Шипя угрозы и матерки, доковылял до стола, вытащил из ящика витую короткую нагайку, оскалился и собрался было пообещать некую ужасную кару — но сзади раздалось нарочито громкое покашливание Кузьмича, и штабс мгновенно притих, хотя и не без заметного внутреннего сопротивления. Кинул нагайку на стол, уселся, пошевелил усами: