И тут от двери ударил в лицо свет нескольких мощных фонарей. Мазур мгновенно ослеп, но продолжал стрелять наугад — и не слышал ни звона стекла, ни криков, ни шума падающих тел. Боек щелкнул впустую, патроны кончились — и до него стало помаленьку доходить, что они не могли быть боевыми… Холостые пустышки. Его снова обыграли.
— Бросил бы ружьецо? — послышался из коридора елейный голосок Кузьмича. — Ну зачем оно тебе, бесполезное?
Мазур колебался секунду. У двери раздался негромкий хлопок, что-то прожужжало — и Мазур повалился на пол, опутанный сетью. Один из самых страшных врагов рукопашника — портативный метатель сети…
В камеру тут же хлынули толпой, грохоча сапогами, светя фонарями во все углы. К превеликому удивлению Мазура, его и пальцем не тронули — только приставили к голове дуло пистолета. Присевший рядом на корточки человек вполне мирно посоветовал:
— Не дергайся, шансов никаких…
Мазур не шевелился — шансов и в самом деле никаких не было. Он видел, как выносили из камеры табуреты, лампу, так и не пришедшего в себя Мишаню. Стонавшего Степана вывели под руки.
— А ну, все на нары! — скомандовал Кузьмич. — И ты, голубка, вылезай-ка из-под нар живенько… — он обернулся к Мазуру. — Ну и здоров ты хамить, сокол…
— По хозяину и честь, — огрызнулся Мазур.
Как ни странно, в голосе Кузьмича не слышалось ни злобы, ни раздражения. Словно происшедшее его вполне устраивало.
— Не прост ты, сокол, ох, непрост… — протянул старикан, стоя над Мазуром. — Все убрали? Часики ему верните, идут ведь? Идут, ты смотри. На совесть сделаны. С часиками на нарах куда как хорошо, всегда видишь, что времечко медленно бежит… Пошли? Ты, сокол, как сеть распутаешь, ее в окошечко выбрось обязательно, имущество казенное…
— Да ладно, — послышался чей-то незнакомый, уверенный голос. — Не изгаляйся, Кузьмич, сверх меры, распутайте вы его…
Это говорил белобрысый в рваных джинсах, недавний сокамерник. Он совершенно непринужденно спрыгнул с нар и стоял рядом с Кузьмичом, как свой человек.
— Думаешь? — спросил Кузьмич.
— Хватит, — махнул рукой белобрысый. — Все ясно. Распутывайте.
Кузьмич не протестовал. Мазура принялись распутывать — и, едва сдернув сеть, предусмотрительно отступили к двери, ослепляя его фонарями.
— Вались, майор, на нары и дрыхни, — сказал Кузьмич. — Завтра поговорим…
И дверь захлопнулась, щелкнул замок. Мазур взобрался на нары. Ольга кинулась к нему, обхватила, прижалась.
— Ладно, — шепнул он. — Все обошлось…
На самом деле столь благополучный исход конфликта еще больше ему не нравился — из-за своей непонятности. Не избили для наглядного примера — хотя просто обязаны были это сделать, учитывая все их предшествующее поведение. И вдобавок в камере оказалась подсадка. У Мазура было впечатление, что он в очередной раз столкнулся с неким тестом, еще одной прогонкой по экстремальной ситуации. Для будущей рабочей силы такие тесты вроде бы и ни к чему…