Вернулась Ольга, шепнула на ухо:
— Ничего не получается. Никакой пользы.
— Раскрутить пробовала?
— Ага. Пока речь идет о постороннем — тра-ля-ля, все гладко, а стоит речь завести о том, что им тут предлагали, — сразу в клубок сворачивается, иголки выставляет…
Мазур задумчиво уставился на толстяка. Чутье подсказывало: тут не придется особенно изощряться, пускать в ход особые методы допроса, каким учили, — сунуть кулак к носу, дать по ушам разок… Попробовать, что ли?
Не успел — распахнулось окошечко, и караульный, изо всех сил пытаясь сохранять те же интонации радушного и хлебосольного хозяина, возгласил:
— Дамы и господа, не изволите ли на прогулку собраться? Погоды стоят самые солнечные, воздухом подышать куда как полезно… Украшеньица получайте, будьте ласковы!
Тут же лязгнул металл — вертухай забросил в окошечко клубок поблескивающих, новеньких цепей (Мазур тут же отметил, что разомкнутых браслетов — четыре). Никто не шелохнулся — видимо, для сокамерников Мазура такие сюрпризы тоже оказались новостью. Цепи так и лежали около двери.
— Ну что ж вы так, родненькие? — озаботился караульный. — Подходи первый, кто хочет. Люди вы ученые, грамотные, живенько разберетесь, что куда цеплять. Или погулять не хотите? — в голосе зазвучали прежние, жестокие нотки. — Что ж вы так о здоровье не заботитесь? Добром прошу, надевайте обновки…
Толстяк первым кинулся к двери, принялся ворошить лязгающую кучку. Караульный наставлял:
— Пару на ручки, пару на ножки, сударь милый. Ходил, поди, в кинематограф, видел кандальников?
Со страху, должно быть, толстяк разобрался быстро, звонко защелкнул на запястьях и лодыжках браслеты. Мазур присмотрелся. Самые настоящие кандалы — ручные и ножные, соединены цепью. Сработано на совесть, тяжесть, сразу видно, приличная. Тем временем на пол плюхнулся новый звенящий клубок.
— Надевай, майор, сокол наш, — послышался голос Кузьмича. — Ты не бойся, у нас погулять и означает — погулять. Таежным воздухом подышите, потом в баньку сводим. Только ты уж их не скидывай, как факир в цирке, а то мне сердце вещует, что женушка у тебя таким фокусам не обучена, и потому ничего толкового у тебя пока что и не выйдет…
Плюнув, Мазур слез с нар. Оковы весили килограммов десять и движения стесняли изрядно. Кузьмич зорко таращился, наблюдая за этим фантасмагорическим одеванием — и, когда в кандалах оказались все пятеро, дверь тут же распахнулась.
— По одному подходите, гости дорогие, — позвал старик.
Мазур пошел первым. Там стоял незнакомый жлоб, здоровенный, как все здешние, и, подобно всем уже виденным, одетый то ли купеческим приказчиком, то ли справным мужиком, собравшимся в церковь или на ярмарку. Он ловко пристегнул наручниками цепь Мазура к другой цепи, потяжелее, а потом одного за другим присовокупил к этой цепи и всех остальных. Оглядел дело своих рук не без удовольствия, отступил на шаг и скомандовал: