Игоря не просто зарезали. Его всего, от макушки до пят, искололи ножом, причем еще живого. И тушили об него сигареты. А потом, когда он сорвал голосовые связки и не мог уже ни кричать, ни говорить, перерезали ему горло почти до позвоночника. Чтоб не мучился. Гуманисты, мать их…
Все это рассказал нам приехавший, наконец, Сергей. А ему рассказали в милиции, куда привезли еще утром, специально снарядив за ним попугайской расцветки отделенческий «УАЗ» с двумя хмурыми сержантами. И там, в отделении, в прокуренном безликом кабинете, показали черно-белые фотографии Игоря, вернее — того, что было Игорем до вчерашней ночи. А потом долго и нудно расспрашивали: где он, Сергей, был вчера со стольких-то до стольких-то, и с кем он был, и может ли этот кто-то подтвердить, что он, Сергей, действительно был именно там и именно в это время. И еще расспрашивали обо всем, что он знал, или мог знать, или хотя бы только предполагал о знакомых и коллегах Игоря, о его друзьях и врагах, его непонятной работе и запутанных финансовых делах.
И Сергей рассказал им все, что знал и все, о чем мог только догадываться: что по трудовой книжке Игорь не работал; что очевидных врагов у него не было и нет, а были только кредиторы, но кто они — он, Сергей, знать не знает и ведать не ведает, потому что выпивали они с Игорем, конечно, вместе, но бизнес у каждого был самостоятельный; что жил Игорь с родителями, только сейчас они на даче, а где расположена дача, он не знает, потому что ни разу там не был; что с женой Игорь развелся давным-давно, а детей у них не было и поэтому он с ней после развода, уже лет пять тому, и не встречался-то ни разу…
Вернее, рассказал он следователю не все, а почти все, поскольку умолчал и о спрятанном где-то в тайге колчаковском золоте, и о нашей концессии. Потому что о милиции был самого невысокого мнения и вполне справедливо полагал, что убийц Игоря все равно не найдут, да и искать никто особо не будет, и самого погибшего друга этими признаниями к жизни не вернешь, а вот то, что все мы в случае излишней откровенности окажемся в лучшем случае не у дел, ни малейшего сомнения не вызывало…
Потом злой и невыспавшийся задерганный следователь, удостоверившись, видимо, что Сергея действительно не было в означенное время на месте преступления, отпустил его, попросив никуда не уезжать, но не взяв, однако, подписки о невыезде. И Сергей долго бегал по темным улицам и искал исправный таксофон, а когда нашел — долго не мог попасть трясущимися руками в дырочки диска, но все же сумел в конце концов набрать номер Мишиного телефона и позвонил. А потом купил в ларьке бутылку водки и стал пить ее из горлышка, но не опьянел, а просто немного успокоился и принялся ловить такси, но сразу к нам не поехал, а покружил немного по центру и когда таксист начал поглядывать на него с подозрением, расплатился и вылез возле Областного театра оперы и балета. А там через несколько минут поймал частника, не торгуясь согласился на его грабительскую таксу и доехал до гастронома, после чего еще минут пятнадцать покружил по дворам, прежде чем, прокравшись вдоль скрытой разросшимся кустарником стены дома, юркнуть в подъезд.