Следует признать, что такой неразборчивой я сделал Томку сам. Благодаря моей неслыханной отцовской щедрости она перестала ценить то, что имела. Какой смысл плакать над сломанной игрушкой, если точно знаешь, что завтра папа найдет ей замену – просто купит в магазине, а не станет чинить. Это мой косяк, признаю, как говорили у нас в отделе. Радовало лишь то, что Томка не стала жадной или завистливой и с легкостью дарила игрушки всем, кто в них нуждался. Она вообще не зацикливалась ни на чем, и именно благодаря этой своей особенности росла девочкой счастливой и добродушной.
Но со «счастливой монеткой» все было иначе. Раньше я не обращал внимания, но теперь, после рассказа Валуйского, я вспомнил, что Томка редко расставалась с этой вещью. Даже если не носила ее в кармане штанов, она старалась держать ее в поле зрения, на видном месте. Я не пробовал отнять у девочки медальон, но если бы и предпринял такую попытку, боюсь, на меня обрушился бы поток горючих слез.
Я вспомнил слова экстрасенса Ольги Мякуш: «У тебя необыкновенная девочка. У нее звездочка в голове, яркая сверкающая звездочка, от которой много света и тепла. Она себя еще покажет».
Ольга была права. С тех самых пор, как Томка осознала себя личностью, она вся просто светится. Дни, когда она была не в духе или больна, я могу пересчитать по пальцам. И в поликлинике мы бывали только дважды – ставили плановые прививки.
Неужели все это – влияние медальона? Или просто они нашли друг друга, если я хоть что-нибудь понимаю в оккультизме?
В любом случае, разлучить их будет очень трудно. И еще труднее – объяснить это Валуйскому.
Впрочем, объяснения пока не требовались. Я сидел в кресле на веранде (как оказалось, за толстыми голубыми портьерами у меня за спиной скрывалась дверь) и смотрел на мохнатые сосны за забором. Мне отчаянно хотелось бросить все, пробежаться по лесной тропинке, выйти к водохранилищу и постоять, закрыв глаза, где-нибудь полчаса-час. Тогда, возможно, ко мне и придет озарение, как уже неоднократно бывало. Как бывший филолог скажу вам: чтобы найти сюжет, нужно его НЕ искать. Этот нехитрый метод всегда приносил результаты.
Я сидел на веранде и потирал трубкой телефона небритый подбородок. Я заметил, что уже два дня не брился. Томка обязательно сделает выговор – она терпеть не любит тереться об этот абразив.
– О чем задумался? – спросила Марина. Она стояла у деревянных перил, прислонившись к ним задом. Она была напряжена. Я молчал. Молчал по двум причинам: во-первых, не хотел делиться с нею своими планами, да и не только планами – вообще ничем больше не хотел делиться после всего, что узнал за последние сутки; во-вторых, у меня не было никакого плана. Юридическая справедливость требовала, чтобы мы вернули медальон его законному владельцу… ну, номинально законному, уж как Валуйский на самом деле завладел Чудесным Медальоном, мне неведомо… но мне очень не хотелось этого делать. Я чувствовал какой-то подвох, ощущал себя так, будто у меня хотят забрать какую-то важную часть меня самого.