Маша открыла дверь ногой, но так как нога была длинная, загорелая и провокационная, то Гилерман не воспротивился. В принципе он был согласен, чтобы корреспондент отдела расследований Мария Майская с утра до вечера отрабатывала приемы каратэ в его кабинете, используя дверь в качестве тренажера.
Фамилию Майская Маша придумала сама, в качестве псевдонима ("Мой ксюндоминт", - шептала она с придыханием, опуская глаза и мило смущаясь), маскировавшего непритязательное наименование "Понты-кина". Аромат яблоневого цвета, дуновение влажного весеннего ветра, волнение юности, предчувствие любви и ожидание радостных перемен слышала Маша в своем "ксюндоминте". "Я Маша Майская, - говорила она, протягивая собеседнику, обычно мужчине, руку для знакомства и пристально изучая его беспокойным, как морская волна, светло-зеленым взглядом. - Я работаю в газете "М-Репортер" и умру от разочарования прямо на коврике в вашем кабинете,, если вы не дадите мне интервью".
Интервью давали охотно. Но потом иногда герои Машиных статей отправлялись в суд из-за несогласия с некоторыми формулировками и выражениями. Парадокс заключался в несоответствии Машиной внешности ее интеллектуальным способностям и врожденной вредности. Взгляд собеседника отдыхал на Машиных формах, ее детская улыбка и светлая челка не таили опасности и подвоха, приглашая визави расслабиться, забыть о проблемах и выложить журналистке-чаровнице всю подноготную. Многие так и делали, а потом с возмущением названивали редактору Гилерману, требуя унять наглую девицу и напечатать опровержение. Аркадий обеими руками поддерживал заявления, что девица наглая, но печатал опровержения только по решению суда.
Взмокшая Мария бросила на стол бумаги и две дискеты, развалилась в кресле, заставив себя все-таки забросить ногу на ногу (ноги тут же неприятно прилипли друг к другу), чтобы не выбивать начальника из рабочей колеи, и замерла до того момента, когда кондиционер охладит ее разгоряченное июньским неподвижным зноем тело и она вновь обретет способность двигаться.
- Налить воды? - ласково спросил по-еврейски заботливый Аркаша. Уморилась, ласточка? Неужели на улице так жарко?
Он с недоверием глянул в окно и пошевелил плечами. Ему было даже вроде бы и холодно.
- Так, Мария Понтыкина, едешь в Шлимовск, - сказал Гилерман. - Это на Южном Урале.
- Ни хрена себе, - вяло возмутилась Маша. - А в Гвинею-Бисау не надо?
- Там выбирают мэра, - продолжал редактор. - Будешь освещать.
- Вот еще. Какой Шлимовск к черту! У меня и в Москве работы хватает; Почему я?