Кал-лист (Рублёв) - страница 5

— Старлейт, — говорю, — родной, у вас в стройбате хоть пара автоматов найдется?

Чувствую, начинает проникаться (а стрекот все слышней). Поддаю еще — со слезой:

— Старлейт! Ст… (как там его?) Серин, выручай! Родина-мать, растудыт её тудыт в семи положениях — только на тебя у нее вся надежда!

Такое уважение его доконало. Появился нездоровый блеск в глазах, морда раскраснелась — сейчас, гляди, задымиться. Да, патриотизм, если со спиртом — страшная штука! Через минуту старший лейтенант Серин бодро топочет к своим, прыгая через остывающие колючки. Лопаты к бою, едрён-гормон! Я тем временем разворачиваю лоханку и штурмую колючки — куда ни кинь, а лучше быть поближе к небесному паданцу. Оглушенные академики сидят смирно и тупо глядят перед собой — только уфолог подозрительно коситься на ассистентку, грациозно ковыряющуюся в зубах. Я уже прикидываю, чем их расшевелить, когда окажемся у шара — спирт-то уже весь… Да, видно, не судьба — через секунду подушка сдохла, и по днищу со страшной силой заскребло. Во! И спирту не потребовалось: «Прекратите! Это же невыносимо!» — тут же завопил Рубай-ибн и т. д., затыкая свои лингвистические уши. Кто бы спорил — глушу мотор и на свежий воздух. До шара-то уже рукой подать, авось допехаю. Да и академикам моцион не повредит… Тут вдруг оживает приемник и выдает экстренное сообщение: «Внимание, в связи с непредвиденными обстоятельствами территория вокруг объекта будет подвергнута дебиологизации… Внимание, внимание, подтвердите прием!» В это время ассистентка визжит, увидев шевелящиеся квазиживые колючки — под этот аккомпанемент и отвечаю прямо, от души: «Идите вы туда-то, туда-то и туда-то, дебиологи хреновы!» «Прием подтвержден», — как ни в чем не бывало каркает ЕБМ и отключается. За что люблю машины — на правду не обижаются. А стреляли, стало быть, свои — теперь, если придется загибаться в этих зарослях, то от осознания этого на душе должно быть светло и радостно. Женский визг тем временем переходит в леденящие душу вой и рычание — а вот и комарики на воздушном шарике! Из-за лесочка вываливают две укороченных вертохрени чуток постарше ноева ковчега. Однако, какие ни какие, а вооруженные силы, и мизинцем их с неба не сковырнешь — брюхо бронированное, да еще пара веерных огнеметов — на отдавит, так прижгёт. Значится, учиться пришельцам ихней картавой мове, а не нашему великому и могучему… Тем временем пара беременных дятлов доползают до бетоногвардейцев и начинают стучать им по темечку. Те отвечают — в основном тем самым великим и могучим. Но, правда, до академиков им далеко… Научная общественность, не будь дура, забивается в квазиорганику, которая тут же начинает это дело проверять на предмет усвоения. Сколько не учили эту самоорганизующуюся падлу, однако ну никак не удержать ее от склонности пожрать! С другой стороны, может, и вправду лучше быть переваренному отечественным продуктом, чем загрязнять атмосферу? Закроем, так сказать, собой в буквальном смысле слова… Однако — вот ведь жалость! — с этим придется погодить: вдруг откуда ни возьмись прям из стартового из болота выкатывает какая-то страшно ржавая машина и характерно так откашливается на прилетевших. Все заволакивает огнем, из которого вскоре вываливается что-то вроде погорелого дачного сортира с пропеллером. Из брюха на головы академиков сыплются запчасти и, похоже, отскакивают… Страшно, доложу я вам, трогательная минута. Особенно когда маханувшая лопасть легонько так погладила меня по макушке — если бы не вторая шкура, одним скальпом не отделался бы! Ору всем «Ложись!», а сам в недоумении — как теперь преодолеть эту будку с пропеллером? Но, вытащив башку из плеч, уразумел, что это никакая не будка, а сам бог из машины сел прямо на колючку своей божественной задницей. Колючка эта на дармовом выхлопе вымахала уже в человеческий рост, и не нашим доблестным академикам с большими задами ее штурмовать. А теперь — извольте, переходный тамбур. Вот только чертова мельница никак не встанет — все «фыр» да «фыр». Атомному жернову все нипочем, так и мелет до кварков — урана ему хватит до второго пришествия. Но колючки этого ждать не станут — вон, уже под брюхо подбираются… Вокруг уже все поуспокоилось, поскольку осталась только гарь и чад. Гвардейцев не видно — перешли с осадного положения на казарменное, проще говоря, утекли. Ученая братия сидит в засаде — только пенсне сверкает, навроде оптических прицелов. Ага — ведь среди них, помниться, был и атомщик, если по дороге в щель не провалился… «Кто тут физик?» — спрашиваю вежливо. Вот он, родимец — сам встал! Хоть серый весь, но держится — молодец, люблю таких. Для понятности тычу в заводную игрушку «Вертолет на палочке»: «Нужно разобраться с этой атомной шарманкой, иначе не пройдем!» Он только пенсне поправил: «Но это не мой профиль!». Как так «не мой профиль»?! А чье фамилие из шестнадцати цифр?!! «Извините… — гундосит, — но кодировка моей фамилии составляет только один байт… то есть, всего восемь знаков…» Куда ж остальные пропали?! Загадка… Однако вскоре, всего после минут трех пыканий и мыканий, выяснилось — это вовсе и не он на самом деле. То есть, не академик, а так… Рядом стоял. Рядом с шефом, который в очередном запое находился на четвереньках в своем кабинете. А он, значит, стоял в том же кабинете на двух ногах и разумно отвечал на звонки — тут-то его и заморозили, не спросив фамилии. Сам же он божий одуванчик, аспирант из ящика в третьем поколении и специалист по форсункам. Такой вот форсуночный мажор. И из всего, что нужно, он может сейчас только сыграть обратно в свой ящик. Ну что ж… Поднимаю контингент быстрого реагирования, ставлю спеца по форсункам во главе колонны, и… «Дранг нах!» — то бишь, вперед в мясорубку! Сам погибай, а товарища выручай, а так же за одного битого двух небитых дают, и оба — ученые величины! Кем же из них жертвовать? Вопрос ясен — начинаю в уме сочинять извещение о павшем смертью храбрых от злодейского пропеллера младшем научном сотруднике такого-то института, первой жертве контакта… Позади как раз что-то сочно, по военному залязгало, заскрежетало, и внезапно вышедший на связь ЕБН пробормотал что-то о контакте, только об огневом — подошла колонна из селения Мухры. Общественность поднажала, и будущего героя прямо-таки на плечах понесли к мясорубке (фыр-фыр-фыр!). Шар в лучах заката казался уже совсем своим, почти уже родным — блестит, золотце, самовар самоваром! Я уже на всякий случай прикрылся рукой, как вдруг впервые за все время он подал признаки жизни — в боку появилась черное пятно, и оттуда с чмоканьем начали вылетать какие-то комки. Первый же угодил в ступицу пропеллера, и мясокрутку с визгом начало клинить. Следующий попал в воздухозаборник, и машина, порычав маленько, окончательно встала. Остальные комки в беспорядке плюхались кто куда, и через пару секунд начали вонять. Да как! Давясь и поблевывая на ходу, моя команда ломанулась сквозь железяку и через секунду уже была около шара. Уфолог Воровко влек ассистентку на руках — вернее, взвалил на плечо, и по пути она, не будь дура, уделала его блестящий костюм. Но ученому ли думать о пустяковом изъяне! Он уже вовсю пускает сопли над сочной лепешкой из шара: «Коллеги, это была несомненная попытка контакта!» и подносит, значит, это самое, размятое в пальцах, к коллегиному носу — ну как тут не согласиться! Пришлось чуть ли не силком отрывать его от продукта чуждого разума и тянуть под круглый бок. В крайности пообещал, что в шаре этого самого продукта, наверное, поболе — только этим и соблазнил. Счастлив наш бог из машины — квазиорганика (спасибо квазисоздателям!) уже зарастила все входы и выходы, встала в два человеческих роста и, похоже, заколосилась, так что и танком урожая не соберешь. Пора вызывать подмогу: «Пелядь, перемать, где Пизин?! — спрашиваю по спецканалу. — Доставай его хоть из под земли, иначе тут такая херня учиниться, которую твои внуки по учебникам проходить будут!» «Пизин на подходе», — любезно информирует Пелья, и тут же в подтверждении Пизин сам наконец, с треском объявляется на местном УКВ: «Ну я прям вся на связи!..» — и густо так отрыгивает. Опять девицу в кеммере изображает, гомункулюс чертов! «Ты где?! Если через пятнадцать минут не выползешь, чертова кочерыжка, готовь задницу!» «Есть, командир, всегда готова!» Н-да… Местное население тем временем проявляет естественный интерес к предмету — над головами шуршат какие-то болванки и со звоном тюкаются в стальной бок. Это они зря — гости ведь и обидеться могут! А главное, отскочившая железяка может ненароком зашибить какого-нибудь из академиков, и тем самым нанести невосполнимый ущерб мировой науке, а еще хуже — моему послужному списку. Ученой братии, однако, не до того: уфолог уже вовсю семафорит тем, кто в шаре — не зря, выходит, ручкой тренировался! Судя по жестам, предлагает инозвездникам ручей из водки и толстую-претолстую бабу. А его ассистентка после сеанса рукоплесканий начинает вполне профессионально раздеваться, видимо, чтобы наглядно продемонстрировать то, что обещано. Коллеги из деликатности отворачиваются, только спец по форсункам, разинув рот, следит за действом, и судя по всему, стрелка его манометра аж гнется на ограничителе. Не знаю, как ему, а пришельцам терпения хватило только до кружевных панталошек с символами атомиума — на этой стадии контакта крышка шара начала со скрипом отворачиваться. Потом оттуда повалил зеленый дым, но быстро осел на нас белесыми хлопьями, которые химик тут же определил, как сильножирный карбонат силициума. После же третьего звонка на макушке шара появились самолично пришельцы в количестве двух крохотных фигурок. Ну, дождались! Гора с плеч — теперь вся ответственность по инструкции переходит к главе комиссии, а моя твоя не понимай. Даже аборигены прониклись величием момента и прекратили пальбу — а может, рванули за муллой, чтобы изгнать шайтанов. А шайтаны, покрасовавшись с минуту в ожидании почетного трапа с ковровой дорожкой, сиганули вниз, разворачивая по пути какие-то зонтики, что ли… «Крылатые!» — завопил уфолог и от восторга шлепнул по ассистентке так, что самые нервные вздрогнули. Чему, спрашивается, рад? Натуральные же, можно сказать, ангелы в скафандрах на его научную лысину валяться! Только вот чтобы встать, как положено, на колени, да перекреститься, того от ученой братии не дождешься — сразу полезут с градусниками измерять температуру ангеловых подмышек… Первый ангелок тем временем выпустил адский выхлоп и шлепнулся посередке, густо всех обдав зеленой жижей. Второй, покружив немного, деликатно присел чуть поодаль. Обоих не хотелось бы видеть в самом жутком кошмаре. Нет, то, что зеленые, это еще туда-сюда — в конце концов, наука об этом давно догадалась в лице самых продвинутых журналистов. Но вот то, что зеленые они не сплошь, а какими-то пятнами с бурыми разводами… Да и общее выражение как с плаката: «Родимый коммандос в джунглях у проходимцев». Второй хоть поинтеллигентнее на вид — ну, как лягушка в сравнении с жабой. Однако жаба — всегда жаба, главнее ее на всей земле нет пресмыкающего. Вот эта самая обер-жаба, сняв свои зонтики, отстранила контактера и чего-то там пропукала, глядя на меня одним глазом из пяти. Стою, конечно, ничего не понимаю, только от вежливости зубы скалю. Тут встрял ихний интеллигент-жабовещатель: «Здравствуйте пожалуйста дорогие население вас их приветствие с удовольствием проводим». Звучит двусмысленно — тем более, откуда-то из брюха… Тут встрял еще один интеллигент с сурдопереводом: уфолог, опомнившись, сразу взял быка за рога: «Мы приветствуем дорогих гостей на нашей замечательной планете, сколько будет дважды два?» Жаб даже не мигнул. Пришлось отвечать за всех: «Э-э… Типа… Ну, короче, привет, зеленые!» Уфолог аж икнул от огорчения. Жаб обратил на меня уже четыре глаза из пяти (оставшимся все-таки не потерял надежду муху углядеть!), еще раз терпеливо отстранил контактера и обратился прямо ко мне: «Мы есть вас сильно развеселить айн-цвай-драй вшистко едно помирай… Ваш планетт оф годен для гутен морген факен орган, пуркуа нах в натуре козлы…» и с этими словами вынимает откуда-то из «факен орган» здоровенный рулон грязно-розового цвета. Я даже чуть присел — ну, мало ли что, может, у них принято в знак уважения делать это на брудершафт? Но нет — развернул рулон, а в нем бурым по розовому какая-то клинопись. Вся ученая братия так и вьелась глазами, как вымирающие ихтиозавры в последнюю в этом меловом периоде фиалку. «Это же подлинный артефакт чужой культуры!» — взволновался историк, но, волнуйся не волнуйся, а поздно — гранд-жаба оторвала здоровый кусок от, значит, артефакта, и, раскорячившись, торжественно вручила мне: «Си есть большой синьорально грамот ист Кал-лист!» Развернулась, и, еще раз обдав на прощанье, скорехонько полетела назад. «Коллеги, что он этим хотел сказать?» — вопрошает лингвист… А хрен его знает — стою, обтекаю зеленой жижей (после жабьей посадки только-только подсыхать начала!), в руке — Кал-лист по полной форме, а посланцы космоса быстренько скрываются в шаре через какую-то калиточку. И тишина. Тут в самый раз встрял Пизин со своей связью: «Командир, через верх не попасть, иду почвой, жди, родной!» Вот зараза! Тут же, обозрев густые письмена, просыпается математик: «Коллеги, вы знаете… Я тут посчитал немного… Эти колонки раскладываются на типовые таблицы развертки трансгрессии по сферическому N-факториалу… Возможно, это прямое указание на место, куда, по их мнению, мы должны…» А-о-у-ых! Тут же шар, наверное, не выдержав ученых выкладок, с жутким выпердом начал раскалываться пополам. А из него… «О-о-о!» — завопил уфолог — ну дык! Прямо из щели между полушариями начинает изливаться манна небесная сильно зеленого цвета, а запах — куда там давешним лепешкам! И орошает меня прямо вместе с этим Кал-листом! Других, кстати, тоже — а куда денутся? Все стало вокруг зеленым, потекли зеленые ручьи по зеленым кочкам, а сверху все «ляп» да «ляп» — и не мимо куда-нибудь, а все на наши головы… Зеленая тоска, в общем. Инопланетная субстанция уже плюхает по щиколотку, когда до меня начинает доходить — вокруг-то стена… А извержение только началось — с молодецким покряхтыванием сооружение выдает на гора не хуже нефтяного месторождения. И если прикинуть обхват шара… Потопнем! Машу рукой, чтоб бежали к ограде — уж там-то есть, за что уцепиться… Тут, как обычно, в самый подходящий момент Пизин напоминает о себе: «Подхожу к поверхности, принимайте!» Мать моя колба! А мужик-то не знает! «Сто-ой!» — ору по пояс в этом самом, но поздно — неподалеку делается громкое «Взлп!» и все месиво ухает на показавшуюся знакомую морду в шрамах. Только его и видели! «Пизин!!!» — да где там! Неужели, наконец-то, конец? Явственно так представляю запись в рапорте: «Старклон Пизин утоп смертью храбрых при исполнении служебных обязанностей…» Ну уж нет! Поднимаю над головой документ эпохи и не спеша плыву к изгороди, отплевываясь от склизкой зелени. Всего дерьма Вселенной не хватит, чтобы утопить нашего человека. Человек — это вам не хрен собачий, он завсегда всплывет из чего угодно, будь оно хоть трижды инопланетное! Пускай так и запишут… в свой кал-лист. А мне пора академиков пересчитывать.