Выводы маг сделал правильные. А потом сказал такое, что мне захотелось убить Фараха. В смысле, еще сильнее, чем прежде.
Оказывается, мой правитель больше хотел меня унизить, чем продать и навесил какой-то амулет, отпугивающий покупателей. Так что я не просто должен был почувствовать себя товаром, но еще и понять, что на фиг я никому не нужен, и покупать меня никто не кинется. Кстати, довольно мерзкое ощущение. С одной стороны, чувствовать себя вещью противно, но с другой — не пользоваться спросом унизительно.
Странно, кстати, а почему амулет не подействовал на хмуальда? Маг-то ладно, с ним все ясно. И с Грозой понятно — я сам, в качестве вознаграждения за храбрость в бою, дарил ей амулет, который частично защищал от влияния магии на разум. Но покупать-то меня не они собираются, а этот рыжий сопляк! И смотрит он на меня как-то странно, будто пытается понять на расстоянии, что я из себя представляю.
— Ладно, уговорили, покупаю, — определился хмуальд. Лицо моего продавца в этот момент нужно было видеть!
— Вы… вы не можете! — пролепетал он.
— С чего это? — удивился парень. — Ты продаешь, я покупаю. Товар выставлен, оценен, и никаких препятствий я не вижу. Маг присутствует, цена меня устраивает, условия продажи я выполню. В договоре обязательно будет прописано, что я покупаю вашего раба именно для того, чтобы использовать его в военных целях.
— Но…
— Надеюсь, вы знаете, что на территории Нейтральных земель действует Торговый закон? — перебил моего растерявшегося продавца хмуальд. — Отказ продавать выставленный на торги товар приравнивается к мошенничеству и, в лучшем случае, карается штрафом.
Если я не ошибаюсь, вы оценили своего раба в один халифатский золотой? Значит, штраф будет в размере трех подобных монет.
Могу сказать, что я наслаждался каждой минутой этой сцены. И меня даже не смущало, что в качестве товара выступал я сам. Однако самое большое потрясение меня ожидало уже после продажи. Выяснилось, что мой новый хозяин — вовсе не хмуальд. Это… женщина. И последнее обстоятельство потрясло меня больше всего. Настолько, что я даже не мог разобраться в собственных эмоциях.
Что я чувствовал? Ну, прежде всего, злость, поскольку принадлежать женщине было унизительно. Я всю свою жизнь страдал от излишнего внимания дам, а потому начал подозревать, что купили меня не только для ведения военных действий. И это было до крайности омерзительно. Стоящее передо мной существо меньше всего напоминало женщину. Обычный хмуальд вполне себе мужского пола. И мне бы в голову не пришло, что с ним что-то не так.