— Главное, чтобы тебе нравилось, — пожимает плечами Игорь.
— Думаешь, это плохая идея?
— Идея супер! Я рад, что мой метод сработал: ты посмотрела «Коломбо» и вдохновилась. Говорил же, киношные детективы рулят!
— Вообще-то, мне помог книжный сыщик. Я вспомнила Шерлока Холмса и его уловки с переодеванием.
— Туфли будешь искать сама, — отворачивается Игорь.
Меня охватывает воодушевление. Рука с карандашом порхает возле лица, прорисовывая морщинки и растушевывая тени. Пятнадцать минут спустя я уже начесываю волосы на макушке и укладываю сзади в пучок. Голову не узнать, а если поджать губы и нахмурить брови, получается вылитая Ольга Семеновна. Игорь все-таки приносит мне самые маленькие ботинки, в которые, кроме моих ступней, помещаются еще три пары шерстяных носков. Борясь с желанием почесать пятки, я рисую на голенях пигментные пятна. Покрываю голову фиолетовым платком — этот цвет меня старит, и отправляюсь на кухню.
— У-у-у… — кривится Игорь, выкидывая недоеденный сникерс. — Вот такой она запомнилась мне на последнем вечере встреч выпускников.
— Отлично! У тебя есть лук?
— Да, сейчас достану.
Игорь открывает холодильник и копается в контейнере для овощей, заполненном пустыми целлофановыми пакетами. В одном из них оказывается луковица.
— Что будешь делать? — Игорь наблюдает, как я очищаю луковицу. — Дай угадаю: сваришь что-нибудь с шелухой, как яйца на Пасху?
— Нет, — впиваюсь в луковицу зубами, — съем.
— Успокойся, я не собирался сегодня целоваться!
— Это не для тебя, — закидываю остатки в рот, — а для тех, кто подойдет слишком близко. Сценический грим выглядит реалистично только на расстоянии.
— Умно! Значит, ты не против моих поцелуев?
— А ты? — выдыхаю в лицо Игорю.
— Погнали, — хватает со стула куртку и бежит к выходу он.
— Подожди!
Догоняю его уже на улице.
— Давай вернемся в дом. Я еще не готова…
— Оставь все, как есть, — Игорь выходит со двора, — переделывать некогда. Мотоцикла больше нет, поэтому придется идти пешком. Уже десять минут шестого. Нам повезет, если контора не закроется раньше.
— Игорь!
— Ну что еще? — оборачивается он.
— Не знаю, — качаю головой. — Грим — это вся моя работа. На сцену я не выходила. Как быть дальше?
— Ты же сама продумала план: придешь в приемную, скажешь, что потеряла бумаги…
— Вдруг мне не поверят?
— Это еще почему? Тебе на вид лет шестьдесят, не меньше.
— Спасибо, — оглядываюсь, чтобы удостовериться, что меня никто не узнает. — А как на счет голоса? Разговариваю я как молодая, и жесты у нас с Ольгой Семеновной совсем не похожи.
— Ну не знаю. Представь, что ты старая и больная. У тебя то спина болит, то ноги ломит…