Когда старший из санитаров вернулся к фургону, Станкевич напустил важный вид и подошел к нему. Мужик лет сорока достал из кабины сигареты, шумно закурил и с удовольствием расстегнул халат. Освобожденный живот и пунцовые щеки красноречиво говорили, что их хозяин не дурак поесть и выпить. Станкевич предъявил полицейское удостоверение. Санитар равнодушно выпустил на корочки струйку дыма и заговорил первым.
— Ты насчет жмурика, которого в машине расплющило? Мы в карманы пока не лазили. Месиво. — Он неожиданно подмигнул: — Хочешь, сам покопайся.
Станкевич тоже закурил и решил поддержать панибратский тон.
— По ДТП другие работают. Я из убойного. Меня огнестрел интересует.
— Какой? Вроде на этой неделе без стрельбы обошлись.
— Я старое дело проверяю. Порядок такой есть, чтобы к висякам возвращаться. Вдруг что новое откроется.
— У каждого своя работа, — философски изрек санитар, почесав живот.
— Семь лет назад шестого июля из отеля «Дона» труп вывезли. Я проверял, ты был в той смене.
— Из «Доны»?
— Там шлепнули одного постояльца. Солидного человека. Припоминаешь?
— А как же. Такое редко бывает. Полголовы бедняге снесли. Тут даже Юрок не помог бы. Есть у нас скульптор по разукрашиванию покойников.
— Что так? Лицо сильно попортили?
— Сильней некуда. Затылок остался, а спереди ничего.
— Совсем ничего?
— Ну, может, на бульончик чего-нибудь выскребешь. — Санитар заржал собственной шутке и ловко отщелкнул окурок.
— Стреляли в затылок? — уточнил Станкевич.
— Вроде там дырка была. Или две.
Агент задумался. Он хорошо знал, что особые мягкие пули, когда проникают в тело, плющатся, кувыркаются и наматывают на себя плоть. В результате — на входе аккуратная дырочка, а на выходе кровавый кратер. Пару таких пуль в затылок, и от лица останутся воспоминания.
— И куда потом тело дели?
— Куда-куда. То не моя забота. Вроде денек полежал здесь, да увезли его.
— Родственники?
— Ага, — осклабился санитар. — Такие же, как ты. Только молчаливые.
Станкевич понял, что пора закруглять разговор. Он посмотрел на облачное небо и произнес:
— Дождь будет.
— Ага. А зимою снег, — снова заржал веселый санитар.
30
Второй день, Калининград, 17-30
Я зябко поежилась. То ли от пруда повеяло вечерней прохладой, то ли, пройдя вершину кипения, мой организм скатывался в ледяное ущелье. Коршунов не мог отойти от потрясения. В глубине его глаз под клубами воспоминаний ворочались тяжелые мысли.
— В тот вечер я в человека не стреляла, — сказала я.
— Рассказывай, — прохрипел он.
— Ты позвонил мне и сообщил, что нужно срочно вывести клиента из строя. Степень один, сказал ты. — Я выразительно посмотрела на Коршунова. У нас было три варианта заказа. Степень два — имитация покушения с целью запугивания клиента. Степень один — ранение средней тяжести. И степень ноль — ликвидация. — Ты уточнил, что бег клиенту противопоказан. Я сразу прикинула — колено одной ноги и ступня другой. После таких ранений желание путешествовать пропадает надолго. Задача стандартная, но мне не понравилось словечко «срочно». Помнишь, я спросила: сколько у меня времени?