— Возьми себе колу, — посоветовал Евангелист. — Все остальное в баре выпивка.
Видя, что Ранхель сидит, задумавшись, и не отвечает, он сам взял с виду чистую чашку, плеснул туда черной жидкости и подвинул ему. Но Круз Тревино схватил чашку, вылил колу на пол, взамен налил рому, а затем стал грубо совать Ранхелю.
— Эй, дружище, что ты делаешь? Он не хотел пить, хватит с меня тебя одного, — запротестовал Евангелист. В ответ Круз сурово погрозил ему пальцем, давая понять, что это приказ.
— Понял, я понял, — примирительно сказал Евангелист и шепнул на ухо Ранхелю: — С ним лучше не спорить, он совсем пьяный.
В этот момент песня кончилась, из микрофона раздался скрежет, царапающий барабанные перепонки, затем упругие удары и голос диджея: «Тест… один, два, три… тест». Закончив проверку, он объявил, что музыкальный автомат клуба «Чероки» имеет честь представить «дорогим гостям» вечернее шоу — танцевальный конкурс элегантных леди клуба «Мулатто», прибывших сию минуту из нашей братской республики Чиуауа, дабы порадовать нас своим искусством под прекрасные мелодии. Зазвучала «Эль Бодегеро», заклубились искусственные облака. В темноте, полдюжины девушек начали пробираться к танцполу, уклоняясь по пути от мужских рук, норовящих ущипнуть за мягкое.
— Ничего они не умеют, — презрительно заметила подруга Круза. — Видела я их, они не профессионалы. Ни бедрами подвигать, ни грудь показать.
Когда они вышли на танцпол, стало понятно, что с девушками и впрямь что-то не то. Уверенные в себе молодые особы в обтягивающих костюмах — две крашеные блондинки, две брюнетки, одна чернокожая и одна китаянка. Они совсем не напоминали стриптизерш. Высокие и худые, по сравнению с обычными стриптизершами просто тощие. Самая толстая не тяжелее ста тридцати фунтов, пропорционально распределенных по всему телу! Они будто явились из фильма Оливии Ньютон-Джон.
— Блудницы, — буркнул Евангелист.
Девушки распределились по танцполу и начали свой сверхзвуковой танец. Ранхелю показалось, что движения у них чересчур сдержанные для такого заведения. Ничего развратного, провокационного, так что «дорогие гости», поглядев минуту-другую, начали зевать. Обычная реакция на всякое более интеллектуальное, чем публичный дом, явление.
Одна танцовщица воздела руки и выгнула спину, одновременно падая на колени. Этот жест был бы куда более уместен в телепередаче, чем на этом обшарпанном танцполе, где пляшут под «Джексон Файв». Ранхель наконец понял, что происходит. Это современный танец, и танцовщицы соответствующие. Бедные девчонки, что с ними сейчас сделают. В лучшем случае они будут освистаны.