Проезжая по Авениде дель Пуэрто, Ранхель захотел остановиться у школы номер пять. За последние месяцы здесь надстроили два этажа и сделали ультрамодный ремонт, со всеми атрибутами семидесятых. Он съехал на обочину против директорского дома и остановился будто нехотя. И впрямь — он слышал, как дядин голос твердит ему: «Тормози, Винсенте, тормози. Подумай своей головой, что будет, если ты сунешься прямо к школе. Траволта сожрет тебя с потрохами, если узнает, что ты задумал. Чему я тебя учил? Терпение, племянник, главное терпение. Притворись, будто у тебя и в мыслях ничего такого нет. Ты что, хочешь выйти из машины, придурок? Ты уверен, что мы родня? Наверное, тебя усыновили».
«Но раз уже здесь, не сидеть же в машине? — сказал себе Ранхель и вышел.
Он вышел и постучал в дверь. В окне мелькнуло женское лицо, и за дверью спросили:
— Кто там?
— Полиция, сеньора. Вы нас вызывали.
— Сеньор Винсенте Ранхель?
— Да, — ответил он, удивляясь, что его здесь знают.
Дверь открыла хрупкая красивая женщина лет тридцати. У нее были стриженые черные волосы и изящнейший из всех виденных им носов. Когда пришел Ранхель, она пила чай с липовыми цветами, сидя в кресле в гостиной. На столе лежал раскрытый «Эль Эйемплар» с ее коротким интервью: «Мать похищенной девочки все еще надеется, что ее дочь жива и ее похитили ради выкупа». А между тем прошло три месяца и от дочки ни слуху ни духу.
В окно гостиной было видно, как возле школы беззаботно резвятся другие дети. Мальчики играют в футбол, девочки прыгают через скакалку.
— Мой муж — директор школы, — сказала она, — и я прошу вас ничего ему не говорить о нашей беседе. Он рассердился, узнав, что газеты напечатали мое интервью.
— По моему мнению, это было весьма неосмотрительно.
— А что я могла сделать? Офицер, который вел расследование, ни о чем меня не предупредил.
— Кто это был?
— Сеньор Хоакин Табоада.
Ранхель припомнил, как толстяка потом пропесочили на собрании. До чего этот жирдяй все-таки наглый и безответственный!
— Я вас слушаю, сеньора. Зачем вы меня вызывали?
— Вот, посмотрите.
Она протянула его несколько фотографий, на которых Лусия Эрнандес Кампилло смеялась, хлопала в ладоши, играла с друзьями в свой день рождения. На фотографии в рамке она была в школьной форме — огромные глаза из-под челки и невинная улыбка. Первая ученица в своем первом «А» классе. Она была очень похожа на мать.
— Думаете, она жива?
Ранхель знал, что если похищенного ребенка не удается отыскать в первые семьдесят два часа, то далее вероятность найти его живым стремительно уменьшается. Но ему не хватило духу сказать ей об этом.