— Ну а с ним что?
— Не беспокойтесь, мы о нем позаботимся.
Торрес Сабинас в последний раз взглянул на Ромеро и отвернулся, давая понять, что он согласен. Так президент, правительство и мэр заключили соглашение на трупах погибших девочек. Что ж, обычное дело — все города растут вокруг кладбищ.
Ромеро очнулся, когда его выволокли из машины на мосту. Федералы громко смеялись. Они были пьяны — он чувствовал, как от них разит спиртным.
— Ну что, Слепой, вылезай, приехали. Дальше поплывешь сам!
Ромеро с размаху швырнули в воду, и следом кто-то разрядил пистолет. Ему, можно сказать, повезло — его пощадили пули, он не ушел на дно, и почти сразу его, живого, выловил один из рыбаков в устье реки. Врачи собрали по кусочкам сломанные кости, хотя кое-что собрать не смогли. А Винсенте Ранхелю пришлось гораздо хуже.
Ранхель с изумлением наблюдал, как Моралес усаживается в «гранд-маркиз», когда к нему подошли два человека в штатском.
— Винсенте Ранхель Гонсалес?
— Да.
Тот, что был выше, сунул в рот сигарету.
— Мигель Миазаки из федеральной службы президента. Мы вас ждали. Давайте прокатимся?
— Но у меня здесь дело.
— Вы имеете в виду задержанного вами человека? Не беспокойтесь, мы о нем позаботимся. Прокатимся, а заодно и поговорим.
Они уселись к нему в машину. Миазаки впереди, а его приятель сзади.
— Мы приезжие, хотим посмотреть город и дом, где вы живете. Говорят, у вас там совершенно чудное место. Но сначала на набережную, идет?
Миазаки заметил у него под пиджаком кобуру с дядиным кольтом 38-го калибра.
— Можно посмотреть?
Ранхель, поколебавшись, отдал ему револьвер и почти услышал дядин голос: «Ах, племянник, что ты делаешь? Оружие и женщины — это то, чем нельзя ни с кем делиться».
Миазаки повертел его в руках, зачем-то покрутил барабан и показал револьвер товарищу:
— Смотри, Мануэль, тридцать восьмой кольт, старинный.
Мануэль с видимым удовольствием взял его и стал рассматривать.
— Мануэль любит кольты, — пояснил Миазаки.
— Это оружие моего дяди.
— Было, — усмехнулся Мануэль, а Миазаки довольно расхохотался.
На светофоре, когда Ранхель захотел проехать на красный, поскольку дорога была пуста, Миазаки сказал:
— Не стоит торопиться, мы не нарушаем законы, верно?
Ранхель затормозил под огромным рекламным щитом «Рефрескос де Кола». Женщина на щите, казалось, смеется над ним, празднует победу. Впервые он обратил внимание, какие у нее во рту длинные острые клыки, как у собаки.
Когда они приехали к набережной, солнце уже садилось. Они остановились на пустой парковке и вышли. Последние лучи освещали противоположный берег, где что-то дымилось. Ветер разносил дым по кукурузному полю. Ранхель все понял.