В то утро Хоакин Табоада проснулся раньше обычного. Ночью ему снилось, что его предшественник, шеф Гарсиа, который уж двадцать лет как умер, пришел к нему и стоит в ногах его кровати. Он и с ним еще кто-то.
Узнав своего бывшего босса, Табоада смущенно спрятал глаза. Он даже повернулся на другой бок, но это ему не помогло — Гарсиа не уходил. Старик, точно греческий оракул, устремил на него указующий перст и заявил:
— Твое время истекло. Ты кончишь так же, как я.
Сон очень встревожил Табоаду. Он, как мог, пытался успокоиться. Например, говорил себе, что виноват французский пудель, который — сволочь такая — спит у него в постели и ночью кусает его за ноги, вот ему и снятся кошмары.
Когда сердцебиение немного стихло, он попробовал растолкать Зулейму — обладательницу роскошных грудей из силикона и зеленых кислотных ногтей. Зулейма не проснулась. Рядом на тумбочке стоял пузырек валиума. «Вот сука, опять наелась этих чертовых пилюль», — подумал Табоада. В отношениях с женщинами он все время ходил по кругу: бордель или клуб, постель, улица. Прав был его отец, говоря, что рано или поздно шлюхи испортят ему жизнь.
Табоада пнул собаку, встал и пошел в ванную. Отражение в зеркале встревожило его еще больше. Обрюзгшие щеки, плешь на голове, живот выпирает их пижамных штанов. «Плохи мои дела», — уныло решил Табоада. С тех пор как ему исполнилось пятьдесят, дела его шли все хуже и хуже.
В расстроенных чувствах он поплелся на кухню, надеясь, что после завтрака воспрянет духом. В холодильнике обнаружился только пакет скисшего молока и коробка с остатками вчерашней пиццы. «Надо поговорить с Зулеймой, — думал Табоада. — Если так и дальше будет продолжаться, то пусть уматывает!»