— А… ясно. И когда тебе поручили это расследование? — спросил я, боясь, как бы он не ударился в воспоминания.
— Не далее как сегодня утром.
— То есть Весельчак теперь не при делах?
— Вроде того. Кстати, святой отец, на прошлой неделе я видел, как вы с ним разговаривали.
— Это, знаешь ли, мой долг.
— Вы больше не навещаете заключенных в тюрьме?
— Навещаю, а как же. Я по-прежнему тружусь на два лагеря, как распорядился епископ, дабы способствовать прекращению вражды.
Его вопросы насторожили меня. Интересно, насколько он осведомлен о деятельности Бернардо Бланко? Судя по хмурому лицу, ему кое-что известно. Мы оба молчали, и неловкая пауза затягивалась. Что у него на уме? Если он ждет от меня признания, то не дождется. Или нарочно тянет время, чтобы меня помучить? А проклятая бутылка водки в шкафу, словно обольстительная женщина, так и манила меня к себе. Я понимал, что заслужил эту муку, что поделом мне, но от этого не становилось легче.
Тем временем Кабрера уселся поудобнее, показывая, что никуда не торопится. Поскольку он явился ранее назначенного времени, я не успел убрать, и все улики остались на виду. Прежде всего — шахматная доска с неоконченной партией.
— Бернардо был достойным соперником? — спросил он.
— Весьма, но часто терял ферзя, — ответил я, не подумав, и мысленно укорил себя: «Фриц, опять ты сболтнул лишнего! Ты сам загоняешь себя в угол!»
Во взгляде Рамона промелькнуло изумление — наверняка он начинал догадываться о случившемся. Но вместо того чтобы добить меня, как на его месте поступил бы Бернардо, он взглянул на обложку романа Стивенсона и спросил:
— Вы часто виделись, святой отец?
— Нет, не очень, — ответил я и добавил, спеша уйти от этой темы: — Как дела на работе?
— Все по-старому.
— Жаль, что ничего не меняется.
Я стал убирать фигуры в коробку. Позже надо будет протереть их, чтобы не осталось отпечатков пальцев Бернардо. Одна пешка упала на пол. Кабрера подобрал ее и протянул мне.
— Вот, возьмите, святой отец.
— Спасибо, — буркнул я.
Господи, прости им, ибо они не ведают, что творят. Имеют глаза, но не видят, имеют уши, но не слышат. Бернардо, к примеру, обладал удивительным интеллектом в сочетании с острой наблюдательностью, чего Рамон Кабрера, судя по всему, начисто лишен. А не намекнуть ли ему? Нет, не стоит. Он ведь не поймет. Остается лишь надеяться и снова надеяться, как учат нас мудрецы.
— Святой отец, мне нужна ваша помощь.
— Я слушаю. — Я стал демонстративно протирать очки.
— До вас дошли слухи о портовом картеле?
— Да.
— И что вы об этом думаете?
— Не сочти за оскорбление, но это чушь собачья и не имеет никакого отношения к Бернардо.