— Почему? Вы очень хорошо получились! Эти фотографии даже напечатали в Мехико!
— Ну я и говорю… Нам запрещено общаться с прессой.
Чиланья улыбнулась, а Ранхель снова окинул ее взглядом. Ему показалось, что под ее враждебностью затеплился огонек симпатии. Что-то определенно изменилось между ними, и эта перемена ощущалась в самом воздухе. Пока они молча переглядывались, подошел дружок Чиланьи — «Джексон Файв», как его обозвал Ранхель.
— Как дела, босс? Благодаря нам вы прославились.
Черт, откуда он взялся, этот волосатик?
— Сеньор Ранхель, познакомьтесь, это мой коллега Джон Гурреро, — сказала Чиланья.
— Рад познакомиться, лейтенант. Мариана говорит, что вы единственный честный коп во всей полиции.
— Ах, это вы, значит, Джонни Гурреро? — Ранхель отдернул руку. — Из штата Чиуауа?
— Да, из Чиуауа, да, — ответил Джонни, нисколько не смущаясь его неласковой встречей.
— А у вас есть понятие о профессиональной этике? Почему вы позволяете себе шпионить за нами? Как, по-вашему, мы должны арестовать преступника, если вы вываливаете в газеты все, что вам удается о нас разузнать?
— Граждане имеют право получать достоверную информацию, — улыбнулся журналист.
— Имеют, — кивнул Ранхель, — до той поры, пока информация не несет вреда обществу в целом.
— Это фашистский аргумент, — заметил Джонни.
— Вовсе нет. Представьте себя на моем месте. Каждый раз, когда вы что-то публикуете, шансы на поимку преступника сокращаются.
— А вы вместо того, чтобы злиться, дайте нам интервью и расскажите, что можно публиковать, а что нет. Мы могли бы поместить беседу с вами в «Просеко». У Марианы там есть контакты.
Вообще, Ранхель редко читал газеты, но даже он знал, что «Просеко» — это издание левого толка, критикующее коррупцию. Джонни, воспользовавшись его заминкой, спросил:
— Разрешите, мы к вам присядем?
А девушка улыбнулась ему второй раз в жизни. Она была красивая, с золотистым загаром, и когда она наклонилась, ее рубашка чуть не лопнула от тяжести налившихся грудей. Ранхелю это неожиданно понравилось.
Пока он был занят этими интересными наблюдениями, к их столику подскочил сеньор Исаак Кляйн.
— Что будете заказывать?
— Фруктовый коктейль, — сказала Чиланья, едва заглянув в меню. — Который час, кстати? Можно было бы устроить ланч. Но у вас, наверное, нет ни сои, ни шпината, ни пшеничных проростков?
— Нет, сеньорита. У нас готовят бобы, мясо, тортилью. Блюдо дня — чилакили с вяленой говяжьей колбасой.
— А без мяса есть что-нибудь? Салат?
— Есть севиче.
— Такой же, как месяц назад? — поинтересовался Джонни. — Тогда рыба была настолько жесткая, что я не мог ее жевать.