— Ну тогда и за вас тоже. — Запотевшие стенки бокала холодили пальцы. — Вы, Андрей, наверное, гурман?
— Конечно, как все бродяги! Да еще прямо с трассы, У нас там нет разносолов…
Валерий встал, извинился, сказал, что скоро вернется, и ушел в глубь зала. Андрей растерянно посмотрел ему вслед: такого маневра не ожидал.
— А вы, Даша, кто вы такая? — спросил он, запнувшись на имени, и покраснел.
Даша улыбнулась: что-то он совсем оробел, когда противник сбежал с поля боя.
— Нет, правда, вы где работаете? — Андрей покраснел совсем уж отчаянно.
— Я филолог, читаю фольклор…
— Но где, где вы его читаете? — Он напряженно смотрел куда-то за Дашу.
Она оглянулась. К ним возвращался Валерий.
— На филфаке, на Моховой.
— Фольклор — это всякие сказки и песни?
— Ну да.
Валерий стоял уже рядом.
— Дашенька, я расплатился, пошли?
Он наклонился и уверенно, по-родственному, накрыл Дашину руку своей. Даша послушно встала.
— До свидания, было поразительно приятно, — очень вежливо, даже изысканно сказал Валерий.
— До свиданья, мне тоже… — понуро пробормотал Андрей.
Даша протянула, прощаясь, руку, Андрей, привстав, руку осторожно пожал. Уходить было жаль, невозможно, не нужно, а она уходила. Хотелось слушать Андрея и сидеть рядом с ним, а придется слушать Валерия. Почему так все в жизни случайно?
Они ушли, и Андрей остался один. Перед ним на столе, среди горшочков и чашечек с недопитым кофе, глупо торчала бутыль с никому не нужным шампанским.
За тот час, что сидели в подвальчике, мир до неузнаваемости изменился: все было покрыто снегом, а он падал и падал — большими влажными хлопьями, очищая, преображая Москву, устилая собой черные тротуары. Это потом к снегу привыкнут, станут на него ворчать и его бранить, а пока он был чудом.
— Извините, Даша, но пить с первым встречным шампанское вовсе необязательно!
Даша удивленно взглянула на Валерия, — от замечаний давно отвыкла, — но он сердито смотрел в сторону.
— Поразительное нахальство: он же понимал, что мешает!
— Кому это он мешал? — нахмурилась Даша. — Мне, например, нисколько, а если хотите знать… — и осеклась.
Что она может сказать этому незнакомому человеку? Сказать, что плохо воспитан, не умеет себя вести? А зачем? Он, что ли, тут же исправится? «Как я устала! А надо еще идти, говорить… Когда он кончится, такой долгий, перепутанный день?» — взмолилась мысленно Даша.
— Послушайте, не надо меня провожать! Вы только, пожалуйста, не сердитесь!
И она, выдернув руку, быстро пошла, почти побежала на другую сторону улицы. Ничего, перед Женей она извинится: ну да, ну пусть, подруга его жены — вздорная, пустая баба.