— Теперь слева луг, а справа землю копали. Пойдем дальше. А здесь траву скосили недавно совсем. Пряный тревожный запах. Правильно?
— Ты слишком много знаешь, — с иронией сказал Брюнет.
Я согласилась с ним и медленно двинулась вперед.
— А тут тоже сено косили, но давно. Наверное, уже убрали. Так?
— Так, — подтвердил он. — Ты не подглядываешь?
— Нет. Я знаю, как это пахнет — свои травы недавно скосила. Почти все, кроме календулы, — она обычно до заморозков цветет.
Я останавливалась, когда говорила. Невозможно идти с закрытыми глазами и при этом разговаривать. Если вас сопровождает болтушка, попросите ее закрыть глаза.
— Тут две елки растут, — объявила я через некоторое время. — Хвоей пахнет — Новым годом из детства.
— Как ты определила, что елок — две?
— Так я же здесь двести раз ходила, — улыбнулась я, не открывая глаз. — Знаю, что где-то должны быть две елки. Это они?
— Они.
Мы пошли дальше. Легкий ветерок чуть коснулся моей щеки, он принес новые запахи. Я бы с удовольствием другой щекой коснулась Брюнета, но с закрытыми глазами боялась промахнуться.
— Недалеко ручей, но еще не здесь. Здесь… здесь коров пасли, навозом пахнет. Посмотри слева.
— Есть! — четко отрапортовал Брюнет.
— Что «есть»? Навоз есть или просто посмотреть согласен?
— Навоз есть. Тебя можно на работу брать — криминалистом.
— Ага, — удовлетворенно кивнула я. — А оттуда сыростью потянуло. Объясняю: старой водой пахнет, тиной и какими-то водными растениями. Значит, там ручей.
Мы прошли вдоль ручья метров сто. Думаю, что пари я выиграла. Я рассказывала о том, что сообщал мне нос, и каждый раз оказывалась права.
Неожиданно повеяло чем-то отвратительно тошнотворным, но смутно знакомым. Я затормозила, потянув Брюнета за руку. Он резко остановился.
Не открывая глаз, я продолжала принюхиваться. Где же так мерзко пахло? И вдруг вспомнила: так пахла мышь, которая решила свести счеты с жизнью у меня на кухне и сложила свои бренные останки в углу за шкафом.
— Что там? Дохлая собака или кошка? — спросила я.
Мой спутник молча сжал мою руку. Почувствовав, что что-то не так, я открыла глаза и постаралась перехватить его взгляд.
Сначала я щурилась, ослепленная ярким солнцем, но скоро поняла, куда надо смотреть. Мои глаза раскрылись в два раза шире, чем обычно, и я невольно сделала шаг назад. Боже мой! Из ручья торчали мужские ноги.
Кто же это?
— Стой здесь, — скомандовал Брюнет, затем направился к этим ногам, вытащил утопленника из ручья и молча приступил к выполнению своих профессиональных обязанностей. То есть к осмотру тела.
— Он что — пьяный был? — не выдержала я. Не дождавшись ответа, я двинулась к Брюнету. — В такой луже утонуть!