– Ничего нового я там не обнаружил.
– Прошу простить меня, сударь, но сие никак невозможно без ключа.
– Вы желаете, чтобы я назвал вам ключ, сударыня?
– Извольте.
Я произношу слово, не принадлежавшее ни к одному языку, и повергаю ее в изумление. Она сказала, что это слишком, поелику считала, что одна знает это слово; его хранила она в памяти и никогда не доверяла бумаге.
Я мог сказать ей правду, что те же подсчеты, какие помогли расшифровать рукопись, открыли и ключ, но мне взбрело на ум заявить, что его мне сообщил Дух. Сие ложное признание окончательно сделало г-жу д’Юрфе моей пленницей. В тот день я понял, что полностью овладел ее душой, и я злоупотребил своей властью. Всякий раз, как я вспоминаю об этом, печаль и стыд охватывают меня, и ныне я совершаю покаяние, обязав себя говорить в этих Мемуарах правду.
Великим заблуждением госпожи д’Юрфе была вера в возможность общения с Духами, называемыми стихийными[56]. За это отдала бы она все свои имения; ей попадались уже мошенники, дарившие ей надежду узнать верный путь. Сведя знакомство со мною, уверилась она, что достигла цели, – ведь я дал столь убедительное доказательство своих познаний.
– Я не знала, что ваш Дух властен принудить моего выдать тайну.
– Ему принуждать ни к чему, он сам все знает, такова природа его.
– Ведомы ли ему тайны, сокрытые в моей душе?
– Без сомнения, и он откроет их мне, если я его спрошу.
– Вы можете спрашивать, когда хотите?
– В любой момент, если есть бумага и чернила; я могу заставить его отвечать вам, назвав его имя. Имя моего духа – Паралис. Напишите ему вопрос, как если б вы обращались к простому смертному, спросите, как сумел я расшифровать вашу рукопись, и вы увидите, как я заставлю его вам отвечать.
Дрожа от радости, г-жа д’Юрфе задает вопрос; я записываю его цифрами, составляю, как всегда, пирамиду и помогаю ей извлечь ответ, который она сама обращает в буквы. Она видит лишь согласные, но посредством другого действия отыскивает с моей помощью гласные, составляет слова и получает совершенно ясный ответ, изряднейше поразивший ее. Перед глазами своими видит она слово, кое нужно было знать для расшифровки ее рукописи.
Я ушел от нее, прихватив с собой ее душу, сердце, разум и остатки здравого смысла. <…>
Рассказы венецианского авантюриста о его влиянии… на д’Юрфе могли бы показаться неправдоподобными, но их подтверждают исторические документы.
П. П. Муратов. «Образы Италии»
Поелику принц Тюренн излечился от оспы, граф де Ла Тур с ним расстался и, зная любовь тетушки к абстрактным наукам, ничуть не удивился, узнав, что я сделался единственным ее другом. Я с удовольствием виделся за обедом с ним и другими их родственниками, чье доброе ко мне отношение радовало меня сверх меры. То были братья: г-н де Понкарре и г-н де Виарм, избранный в ту пору городской головой, и сын маркизы. Дочь ее, г-жа дю Шатле, сделалась из-за процесса заклятым ее врагом, и даже имени ее в доме не поминали.