Значит, путь через тоннели — не единственный.
Есть другой, по которому, возможно, ушли Лео и Кьяра, а пес отправился следом.
У Алекса засосало под ложечкой: если пес сопровождал метеоролога и закончил свою жизнь здесь, что случилось с остальными? Что случилось с Кьярой? Сидя у трупа Боно, он этого не узнает.
Но вчерашним вечером в Аллее Влюбленных она заблудилась…
В который раз он слышит эти слова?
В третий или четвертый. Едва закончившись, песня начинается снова, самая настоящая пытка для ушей!.. Алекс попытался спастись от навязчивого мотивчика, крепко прижав руки к черепу, но мелодия все равно просочилась в его сознание, не потеряв ни децибела. Где он находится, черт возьми? Над «Левиафаном», под ним? Что представляет собой топография дома и горы, к которой он прилепился? Об этом наверняка знает Лео. Об этом знали рабочие, которые отстраивали «Левиафан», но они давно покинули долину. Об этом знал инженерный гений Игнасио: теперь его рисованный палец, приложенный к рисованным же губам, выглядит форменным издевательством. А Алекс не знает ничего. И ему нечем защититься в случае возможного нападения: тесло и веревка остались далеко внизу, фонарик потерян безвозвратно. Стоит ли испытывать судьбу? Быть может, лучше вернуться в дом, к единственному человеку, который подает хоть какие-то признаки жизни, — Сэбу? Но Алекс вовсе не уверен, что, спустившись и пройдя по тоннелю, он снова окажется в подвале «Левиафана».
Отчего умер пес?
Видимых повреждений на теле Боно на первый взгляд не было. Алекс осторожно ощупал руками спину и бока, приподнял переднюю лапу и опустил ее, а затем сместился к шее. И только тогда почувствовал под пальцами что-то липкое. Кровь. Псу перерезали горло, как за много часов до этого перерезали горло Джан-Франко. Как за много десятилетий до этого перерезали горло десяти альпийским стрелкам.
Мисс Отис сожалеет, что не может прийти на обед.
В проклятом месте нет ни одного уголка, где можно почувствовать себя в безопасности, и это делает бессмысленным возвращение в подвал «Левиафана».
Оторвав ладони от шеи пса, Алекс мельком взглянул на них: так и есть — кровь. На этот раз ее вид испугал молодого человека гораздо меньше, чем в самый первый раз, когда он снял рукавицу на лестнице. Та кровь просочилась ниоткуда и ушла в никуда, а эта принадлежит Боно. Он не будет думать о том, что Лео и Кьяра разделили судьбу бедняги-сенбернара, и не станет думать, что и его может постигнуть та же участь. Он просто пойдет вперед.
— Эй! — крикнул Алекс в туман. — Есть здесь кто-нибудь?