Но это не так.
Алекс знает точно. Темнота никуда не делась, холод подбирается все ближе. Холод и темнота — реальность, самая кошмарная из всех возможных, от нее не спрятаться даже в мнимом сумасшествии. Кьяра — вот его единственная надежда на спасение. Даже несмотря на то, что сестра ведет себя странно. Что, если рассудок покинул ее, а вовсе не Алекса?
— Черт с ней, с рацией, — медленно произносит он. — Кьяра? Ты здесь?
— Глупый вопрос.
Действительно, глупый, если учесть, что сестра ни на секунду не выпускает его рук. Кьяра здесь, а вот кукольная голова исчезла, мигнув напоследок выпуклыми, тускло блестящими глазами. Мисс Отис тоже больше не слыхать.
— Мы говорили о том, что этот парень… Селеста… хотел бежать в Америку, так?
— Мне показалось, что тебя не слишком заинтересовала эта история.
— Это не так! — Никогда еще правда, слетавшая с уст Алекса, не была такой безусловной, такой свободной от ненужных примесей, такой кристальной. — Она волнует меня по-настоящему. Продолжай.
— Хорошо. Прежде чем отправиться за океан, Селеста должен был свести счеты с теми, кто знал Нанни. Мир людей намного уже, чем кажется на первый взгляд, и случайные встречи с ненужными свидетелями были вовсе не нужны Селесте.
— Ненужные свидетели… Альпийские стрелки, да?
— Не только. Хотя Нанни всю жизнь прожил в Африке, он успел перевезти сюда жену Викторию и маленького сына. Их тоже нужно было убрать, не только стрелков. После расправы со взводом Селеста намеревался отправиться в Каттолику. В пансион, где жили родные Марина…
Известие об африканской жизни Нанни вовсе не кажется Алексу чем-то из ряда вон выходящим. У Италии когда-то были колонии на Черном континенте, о них Алекс узнал еще в школе. Это не предмет гордости, скорее повод для ностальгии. Да-да, у него щемит сердце, но не по потерянным территориям; в этом сердечном томлении много личного, принадлежащего только ему. Уловить подробности Алекс не в состоянии, перед его внутренним взором мелькает дорога через пустыню в цвету, где-то у плоского горизонта тонет солнце и покачиваются верхушки мачт… Это не Виареджо, не Каттолика…
Каттолика.
В Каттолике жила его жена, Виктория. Не Алекса, Алекс успел обзавестись лишь невестой, — Нанни. Сердце, размягченное видениями цветущих миндальных деревьев по краям дороги, неожиданно сжимается. Трепещет, как пойманная в силки птица: только бы с Викторией не случилось ничего дурного! Только бы она избежала опасности, проклятье! Даже если она избежала опасности — тогда, почти семьдесят лет назад, все дурное уже произошло.