Существо почесало когтистыми лапками морду — потом сдвинуло ее вверх. Из-под маски-клюва чумного доктора явилось человеческое лицо, способное бледностью соперничать с мертвецами. Однако же черты его были памятны Микеланджело — перед ним стоял и стаскивал перчатки маэстро Ломбарди.
Коллеги разложили тела удавленников на двух гранитных плитах, покрывавших прозекторские столы, и принялись обмениваться мнениями, густо пересыпая фразы латынью. Синьор Буонарроти встал у стены и молча слушал, пока медики вертелись вокруг тела подростка не старше тринадцати лет и пришли к выводу, что несчастный был удавлен широкой полосой ткани, достаточно крепкой, чтобы затянуть концу. Вероятнее всего, это был кусок шелка, свернутый в несколько раз. Никаких признаков того, что подростка удерживали за руки или за ноги, на теле не имелось. Следов чувственного экстаза — доктор Паскуале уверял, что находятся люди, приходящие в сильное чувственное возбуждение при виде конвульсивных подергиваний висельников или удавленников тоже не было. На заре своей врачебной практики он зарабатывал тем, что практиковал в тюремном госпитале, и наблюдал одного типа, который специально ходил глазеть на повешение, дабы удовлетворять свою странную похоть, а когда казней долго не было, удавил соседку. Коллеги принялись с большой живостью обсуждать, какие факты и умопостроения заслуживают упоминания, а какие любопытны только узкому кругу медиков, тем временем Микеланджело перебрал одежду, снятую с покойников, и только после этого нашел в себе силы приподнять край холста, который прикрывал второе тело.
Он увидел Тонино. Черты паренька заострились, лицо выглядело удивленным. Смерть перекрасила его веснушки в цвет, названия для которого еще не придумано. Если бы Микеланджело сумел воспроизвести его, смешивая пигменты, то назвал бы «цветом тщетности», ибо все надежды, которые этот юноша возлагал на жизнь, оказались бессмысленны. Какой Божий промысел стоял за этой смертью?
Нет, Господней воли в ней не было, за ней стоял умысел. Дьявольская воля человека, который отнял эту юную жизнь. И сделал это не в порыве страсти, а расчетливо и точно — как и беднягу Филиппе. Вполне логично предположить, что бойкий паренек что-то такое выведал от человека, которого они считали «возницей». Только рассказать он больше ничего не сможет.
Скульптор горько вздохнул и провел рукой по жестким курчавым волосам паренька — на его пальцах осталась сухая травинка. Он поднес свой трофей к глазам и с удивлением обнаружил, что это была ниточка высохшего виноградного уса. Как сухую веточку угораздило попасть в волосы Тонино?