— Вы — фра Пьетро?
— Я, синьор.
— Вот и помогай синьору Буонарроти, раз тебя прислали, не загораживай проход! — Сержант отодвинул замешкавшегося монаха, приветствовал присутствующих и осведомился, могут ли они после осмотра тел хоть что-то сообщить о душегубе.
Пока врачи переглядывались, определяя, кому говорить первому, Микеланджело указал на тело младшего мальчика.
— Он высокого роста, синьор сержант, много выше своей жертвы. Это мужчина большой физической силы, — он прикрыл глаза и снова попытался припомнить возницу и добавил: — Но сильно сутулится. Как удавку использует сложенную полоску шелка. Вот, синьор, взгляните, — он показал сержанту виноградный ус. — Здесь есть следы краски.
— Полагаете, молодых людей убивает живописец?
— Нет. Такой краской покрывают карнавальные маски, а иногда расписывают театральные задники. Возможно, раньше этот человек торговал карнавальными костюмами, гримом или возил акробатов. На куртке Тонино, пусть покоится с миром, я заметил следы белой пудры — вот тут в районе плеча. Полагаю, у этого типа есть крепкая повозка с большими колесами, — он развернул плащ младшего из мальчиков. — На шерсти хорошо вины пятна. Повозка с большими колесами обрызгала его незадолго до смерти.
— Толково синьор, действительно, толково.
— Скажите, синьор сержант, на одежде других удавленников находили подобные следы?
— Нет. Никто не смотрел особо. Они же, считай, ребятишки, старались быстрее передать тела родне, чтобы мамки не голосили лишний раз под Синьорией.
Доктор Паскуале тоже задал вопрос:
— Вы лично видели тела всех удавленников, синьор сержант?
— Да, пришлось по службе…
Доктор Паскуале заученным жестом нацепил на нос свои очки:
— Скажите, этих несчастных что-нибудь связывало?
— Что их могло связывать, доктор, ни они сами, ни их родня и знакомы-то не были.
— Нет, я о другом — было ли у них что-то общее? Ну, например, во внешности, или какой-то предмет платья, может быть, отсутствие зуба или цвет глаз, — в подробностях растолковывал доктор. — Понимаете, людей, одержимых бесом, иногда даже самая малая малость толкает на душегубство.
Сержант снял шлем, потер выпуклый лоб, наклонил голову к плечу и стал похож на сыча, по случайности залетевшего в лабиринт городских зданий. Наконец, ответил:
— Хм. Не идет в голову ничего такого, доктор. Единственно, все они были худосочные парнишки, даже до пятнадцати лет не доросли, да волосы у них у всех были темные и курчавые…
— Темноволосых среди флорентийцев большинство, — нервозно улыбнулся маэстро Ломбарди. — Нельзя считать это верной приметой.