Они шагали молча, стараясь сберечь отставки тепла. Этого коротенького временного промежутка хватило Микеланджело, чтобы обдумать некоторые факты. Все удавленники, павшие жертвами душегуба, прозванного «нагим душителем», были чернявыми подростками. Кроме Филиппе, волосы которого имели цвет спелой ржи и отливали золотом. Хотя покойный синьор де Розелли выглядел очень юным для своих двадцати лет, ошибиться, и принять его за подростка тоже было невозможно. Душегубец, который сеял ужас на улицах Флоренции, был человеком недюжинной силы, в то время как убийца Филиппе без помощника не мог справиться даже с таким субтильным молодым человеком. Имелось и еще одно различие: человек, который орудовал на улицах Флоренции, не пытался скрыть убийства и всегда оставлял тела там, где выдавливал из них жизнь. За вакханалией этих смертей никак не удавалось обнаружить четкий и разумный мотив. Убийца Филиппе был не таков — у него имелся четкий, осознанный мотив. Не вселившийся в душу демон, не мерзкая похоть двигали его рукой, а самая вульгарная корысть. Сохранил бы Филиппе статую в своей коллекции или лишился этого ценного артефакта, это мало повлияло бы на состояние семейства де Розелли, настолько велико оно было.
Возможно, он совершает ошибку, полагая, что молодого человека убили ради обладания античным изваянием, когда на кону стояло одно из крупнейших состояний Флоренции. Выходит, ему придется трястись несколько часов в седле, чтобы добраться до картезианского монастыря и познакомиться с теткой Филиппе, вольно или невольно, извлекавшей большую выгоду из его смерти. Только так он сможет разрешить сомнения и понять, кто выкрал пропавшую статую. Похититель — не обязательно убийца, он мог всего лишь воспользоваться удачно подвернувшимся случаем.
Мысль, что ему придется иметь дело не с одним, а сразу с несколькими преступниками отозвалась в голове Микеланджело тупой болью, он только сейчас заметил, что изрядно отстал, прибавил шагу и нагнал остальную компанию в дверях таверны.
— Слышь, дружище, спроворь нам этого… спиритуссодержащего! — окликнул слугу сержант. Парень остановился, едва не расплескав кувшин вина, и недоуменно уставился на посетителей.
Что случилось с Флоренцией? — сокрушался Микеланджело. Раньше в тавернах говорили о философии и искусствах, здесь финансисты могли поболтать с живописцами, а мореплаватели с поэтами, купцы предлагали редкие рукописи наравне с заморскими специями и притираниями. В глазах рябило от ярких нарядов, золота и каменьев. Сейчас кругом мелькали только красные, простоватые лица, затрепанная темная одежда, да звучала злобная ругань.