Дело обернулось неожиданной стороной: Микеланджело надеялся расспросить о семейных делах и племянике не столько матерь Марию, сколько синьору Лавинию-Флору. Он прикрыл глаза, издал слабый стон и отвернулся к стене, представив фра Пьетро вести беседу — болезнь тоже дарует человеку некоторые преимущества.
— Скажите матерь Мария, часто безумные могут быть опасны?
Четки ритмично защелкали в пальцах аббатисы.
— Более всего душевнобольные опасны для себя самих, ибо не контролируют собственный разум. Душевное нездоровье проявляется различным образом. Часто, имеет форму припадков. Порой безумие принимают за одержимость, — терпеливо разъяснила матушка Мария. — У скорбного рассудком мало шансов расчетливо совершить преступление, например, ткнуть в человека отравленной иглой, позаботившись, чтобы этого никто не заметил. Омраченный разум неспособен предвидеть последствий собственных действий и сообразить, как скрыть преступление.
— Простите, матерь Мария, но мне приходилось слышать от отцов-инквизиторов, как сложно бывает изловить распоясавшегося безумца…
Аббатиса едва заметно приподняла брови — замечание ей совсем не понравилось.
— Многие безумцы постоянно пребывают в мире, подобном сну. Он существует лишь в их замутненном сознании, в нем действуют иные обстоятельства и иная логика. Безумца бывает сложно изловить, руководствуясь обычной логикой здоровых людей. Надо понять, каков его мир, чтобы помочь.
— Значит, вам удается исцелять душевнобольных?
— Исцелять? Нет. Их недуги неизлечимы. Господь помыслил душевные болезни, дабы через помощь сим убогим мы совершенствовали наши души и укрепились в вере. Но некоторых удается возвращать к жизни среди нормальных людей. Умалишенные не обязательно агрессивны, но обращение с ними требует осторожности. Поэтому абсолютно все помещения в монастыре запираются исключительно снаружи, даже кубикула[25] которую отвели вам.
Аббатиса взяла с подноса большой медный колокольчик, придерживая язычок, дабы избегнуть лишнего шума, протянула гостю.
— Возьмите синьор. Звук хорошо разносится по всему амбулаторию. Если возникнет потреба, позвоните и вас отопрут. По вашей просьбе вам представят сосуд для природных нужд, воду или пищу. Еда скромная, мы не делаем различия в рационе между гостями и братией. Мне пора идти к службе. Поправляйтесь!
Закаленные черным трудом руки матушки Марии выглядели достаточно крепкими, чтобы туго затянуть петлю на чужой шее. От одной этой мысли Микеланджело сделалось тревожно и душно. Возможно, яд продолжал бродить в его телесных членах, отравляя ткани и душу. Кому только потребовалось травить его таким дорогим способом? Ведь яд, смертельная доза которого умещается на кончике иглы, раздобыть непросто и дорого!