– Нет. – Я не собирался этого говорить. – То есть… – Мне так стыдно, что даже взглянуть на нее нет сил. К тому же от влажности песка промокли шорты, и теперь моим яйцам холодно. – Я в порядке.
Та перестрелка случилась во время нашего первого патрулирования. Все произошло так быстро, я понять не успел, застыл ли Чарли от страха или потому что думал, будто неуязвим. До сих пор не могу вспомнить, отстреливался ли он. Единственное, в чем я уверен – в тот день ему повезло.
Харпер садится рядом со мной, тянется к моей руке. Ее пальцы скользят по загрубевшим мозолям, прорвавшимся волдырям, шрамам от порезов, которые слишком долго заживали, потому что мои руки постоянно были грязными. Она ничего не говорит. Просто сжимает мою ладонь.
– Наверно, тебе лучше держаться подальше от меня, – говорю я, опустив голову себе на колени. – Я в полном раздрае.
– Это страшно, – произносит Харпер. – Ты кричал, а я не знала, что делать. Представить не могу, каково тебе было там.
– Чертовски хреново. – Подхватываю лопату и швыряю ее так далеко, насколько хватает мочи. – Я просто хочу опять стать нормальным.
Только былого не изменить. Мой друг мертв, и я никогда не стану прежним Трэвисом Стефенсоном.
Не глядя на меня, Харпер поднимается на ноги и уходит за лопатой. Я закипаю от ярости, потому что она чересчур добра ко мне, но вся злость перегорает до ее возвращения.
– Может, – предлагает Харпер, протягивая лопату, – пора найти новую норму?
– Я… Извини.
Она улыбается.
– Не извиняйся, Трэвис, просто копай.
***
Полчаса спустя я падаю на покрывало, расстеленное Харпер перед гнездом. Футболка липнет к телу, поэтому я стягиваю ее с себя, после чего ложусь на спину. В небе мерцают звезды; песок под покрывалом охлаждает мою разгоряченную кожу. Лишь в одном мне нравился Афганистан. Там нет уличного освещения, озаряющего небо, поэтому создается впечатление, будто видны все звезды во вселенной. Я закрываю глаза.
– Отличная траншея. – Харпер опускается рядом со мной, прижимая колени к груди. – Ты хорошо поработал.
– Что теперь?
– Ждем.
Харпер слегка дрожит. В августе в Форт-Майерс обычно стоит зной, даже по ночам, но надвигается холодный фронт, так что бриз набирает силу. Я протягиваю ей свою толстовку.
– Как думаешь, они сегодня вылупятся?
– Все признаки на то указывают, – отвечает она. – Гнездо обвалилось местами, что свидетельствует о двигательной активности. Сегодня можем увидеть одного-двух, а можем и всех. – Харпер улыбается так, что мне становятся небезразличны морские черепахи. – Восхитительно, правда?