Харпер наблюдает за мной. Уверен, она гадает, не сорвусь ли я снова. Не сорвусь.
– Хотя в день, когда убили Чарли, получилось иначе, – продолжаю. – Чарли и я… мы увидели мальчика с сотовым телефоном. Многие местные использовали свои телефоны, чтобы сообщать талибам наши позиции. Так вот, мы увидели этого мальчишку, но не сказали ничего, потому что… он ведь всего лишь ребенок, понимаешь?
Она кивает, однако я сомневаюсь, может ли Харпер действительно понять. Этот мальчик был среди толпы ребят, когда мы раздавали футбольные мячи и тряпичных кукол накануне днем. Он радостно прыгал на месте всякий раз, когда получал от нас игрушки, словно ему впервые что-то подарили. Однажды он пытался выхватить у меня упаковку шариковых ручек. Как мог этот ребенок оказаться подозрительным? Только мы должны были насторожиться, увидев его с сотовым. Мы должны были рапортовать об этом Пералте.
– Несколько минут спустя на нас напали. Чарли ранили, и пока я пытался остановить кровотечение, меня тоже подстрелили.
Ее глаза округляются. Харпер переводит взгляд на мое плечо. Мосс сделал повязку перед тем, как мы отнесли тело Чарли на базу. Рана была не достаточно тяжелая, чтобы отослать меня домой или в госпиталь. На следующий день я опять вернулся в патруль.
В горле пересыхает.
– Я не смог его спасти. Я подвел его дважды. И еще никому об этом не рассказывал.
В официальном докладе говорится, что я рисковал собственной жизнью, пытаясь спасти сослуживца, был ранен и убил противника в процессе. На бумаге все смотрится более героически, чем было в жизни. Особенно потому, что в тот момент, как помню, я чувствовал ярость, а не отвагу.
– Суть в том… – Я замолкаю, провожу рукой по голове, пытаясь подобрать правильные слова. – Чарли мертв, а я до сих пор жив, и не думаю, что заслуживаю этого.
– Думаешь, он бы согласился с тобой?
– Не знаю. Чарли, наверно, сказал бы мне перестать вести себя по-идиотски.
Харпер улыбается так нежно и мило.
– По-моему, хороший совет, – говорит она.
Я смеюсь тихо.
– Понимать этот совет и следовать ему – разные вещи. Я не… Не знаю, смогу ли.
Она подползает ближе, садится рядом со мной, забирает пульт и нажимает кнопку, переключаясь на один из киношных премиум-каналов.
– Может, тебе следует поговорить с кем-нибудь, – предлагает Харпер. – С тем, кто способен тебе помочь, я имею в виду. С профессионалом.
– Да, возможно.
По новому каналу транслируют какой-то фильм из 80-х, в духе Банды сорванцов – бедная девушка влюблена в богатого парня, не подозревающего о ее существовании. Не мой тип кино, однако Харпер пристраивается поближе, забирается мне под руку, кладет голову на плечо, и внезапно меня мало волнует происходящее на экране.