Поймав вопросительный взгляд своего командира, Вайнтрауб медленно прикрыл глаза. Судя по всему, майор тоже оставался настороже, поэтому расслабляться ни в коем случае не следовало. Но вот держать одновременно в поле зрения всех противников — задача абсолютно нереальная. Что ж, тогда обратим внимание на самого старого из них. Возраст возможного оппонента не ввел опытного разведчика в заблуждение ни на секунду — от того прямо-таки разило опасностью. Казалось, пожилой вояка имеет глаза даже на затылке. Как бы оно все ни развернулось, а его упускать из виду ни в коем случае нельзя.
— Итак, герр майор, как вы сами представляете себе собственную судьбу и судьбу своих солдат? Как вы понимаете, в сложившейся обстановке организовать вам обратный воздушный мост — задача невыполнимая в принципе. Мое командование попросту не поймет никаких доводов в пользу этого решения. А пройти подобное расстояние пешком… Боюсь, что среди ваших солдат не окажется нового Ксенофонта, чтобы описать подобный анабазис.
Гратц совершенно по-русски зажал в ладонях кружку с горячим чаем. Помолчал, отхлебнул глоток.
— Откровенность за откровенность, герр подполковник. У меня нет никакого готового решения. Ни я, ни кто-либо из моих людей до сих пор не сумел предложить выхода из сложившейся ситуации. Не скрою, я очень рассчитывал на контакты с вашим командованием. Не только как солдат. Я понимаю: война причинила колоссальный ущерб абсолютно всем. Но никакая война не может идти вечно. Рано или поздно, но надо садиться за стол переговоров.
— Ну, и где же здесь этот стол? — обвожу вокруг рукой.
— Не иронизируйте, герр подполковник, — устало усмехается немец. — Стол — это чисто формальное выражение. Чем вас не устраивает эта плащ-палатка?
И майор кивает на расстеленный между нами кусок брезента, на котором разложены нехитрые угощения.
— Я понимаю, — продолжает Гратц, — ваше положение существенно отличается от моего. Вы ухитрились сохранить инфраструктуру, возможно, даже какую-то промышленность и уж совершенно точно — сельское хозяйство. Боюсь, что моя страна подобными успехами не сможет похвастаться еще очень долго. Я не строю никаких иллюзий относительно того, что сейчас творится в Европе. Анархия — так это еще мягко сказано! Как бы нам ни хотелось заняться восстановлением разрушенного, предварительно придется еще и призвать к порядку тех, кто этот самый порядок соблюдать не хочет. Вам приходилось сталкиваться с косоварами?
Киваю: эта категория мерзавцев мне хорошо знакома.
— И не единожды, герр майор. Насколько я могу сейчас вспомнить, эта категория обитателей Европы ничем хорошим не характеризовалась.