Мы с Элиз хорошо сохранились: мы постоянно слышим, что нам не дашь и сорока, хотя обоим уже по сорок пять. Конечно, в последние четыре месяца никто нам этого не говорил: не станешь же отмечать свежий вид людей, понесших утрату. Элиз, мне показалось, внешне изменилась, хотя и не так, как можно было ожидать – у нее не появилось мешков под глазами, и она не набрала и не потеряла вес. Более того, она выглядела бодрее, оживленнее, хотя во всем этом имелась какая-то опасная грань, на мой взгляд. В блеске ее глаз было что-то ненормальное. И она почти не спала. Ложилась в постель позже меня и часто вставала, прежде чем я просыпался. Я чувствовал себя виноватым за свой вид хорошо отдохнувшего по сравнению с ней человека. Как могла презентация, которую я должен был провести на ежегодном собрании совета директоров в прошлом году, лишить меня сна больше, чем смерть младшей дочери?
Мне пришлось подождать, пока выйдет время японской пары, а потом на поле остался только я и запах свежескошенной травы. Поле было роскошным. Днем на Кох Самуи становится невыносимо жарко, но сейчас температура была идеальной. Внизу, слева от меня, искрилось, как зубная паста, море, а справа от площадки для отработки ударов сияли лоскутки рисовых полей цвета лайма.
Мне не хватало Софи. Здесь, один, я испытывал чистое чувство потери, очень отличающееся от смеси печали и злости, охватывавших меня в присутствии Ли и Элиз. Я знал, что поступаю неправильно, и сейчас, как никогда, мне следовало проводить больше времени с ними обеими, а внезапный уход Софи должен заставить меня больше ценить их. Так и было во многих отношениях. Но я потерял своего товарища. Я никогда прямо не заявлял о желании иметь сына в отличие от некоторых моих приятелей, но, признаюсь, обрадовался и преисполнился гордости, когда оказалось, что Софи имеет склонность к математике и науке, ей хорошо дается спорт и она хочет знать, как всё действует. Что заставляет работать автомобильный двигатель? Что заставляет самолет отрываться от взлетной полосы? Одно из моих любимых воспоминаний, связанных с Софи, относится к покупке в Атланте набора для физических опытов – дочери было не больше девяти – и как мы подсоединяли лампочку, и как умилил меня ее восторг, когда мы наконец собрали цепь правильно.
Ли и Элиз подобные вещи не волновали. В этом не было их вины. Но без надежного братства Софи я чувствовал себя все неуверенней в их обществе: в меньшинстве и никчемным. Теперь я работал сверхурочно, пропадая в офисе. Я знал, что мы скользим по наклонной. Для этого отчасти и было предпринято данное путешествие: снова сплотиться, вместе проводя время. И вот я стоял на поле для гольфа один. Я попытался мысленно позвать Софи, придумать, что сказала бы она, как могла бы меня поддразнить. «Ну, давай, папа, смелей!» Но это был просто я, говоривший сам себе ее голосом.