Об этом мы узнали накануне, во время краткой экскурсии по окрестностям, которую провел для нас один из папиных служащих. В течение получаса мы с Софи хихикали и подталкивали друг дружку локтями, наблюдая аккуратные прорехи в штанишках только учившихся ходить китайчат, чтобы они могли делать свои дела, или людей, плевавших на тротуар так же обыденно, как они сморкались в бумажные платочки «Клинекс». Среди соседей, там, в Атланте, Софи была кем-то вроде плевальщика-легенды: она могла плюнуть так же далеко и с такой же точностью, как любой мальчишка. «Это моя страна», – шепнула она мне, увидев, как некая почтенная дама плюнула на тротуар, папа в итоге обернулся и шикнул на нас.
– Да, Народная площадь! – крикнула Софи уже из прихожей. – В смысле для всех народов, включая американцев: хело-о-о-оу! – Это растянутое «о» было новой ее причудой, появившейся во время нашей шестимесячной жизни в Мэдисоне, о чем я очень сожалела. – Скорей, Ли! Пока они не ушли!
Она вылетела в дверь. Мама грустно мне улыбнулась.
– Осторожно переходите улицу.
Я послушно засмеялась. Это была наша первая семейная внутрикитайская шутка, потому что за последние два дня мы так и норовили попасть под машину всякий раз, когда переходили улицу.
– Заметано, – ответила я.
Мне нравилась моя новая роль старшей сестры, каким-то образом закрепившаяся за мной с переездом. Маме в ответ я улыбнулась усталой улыбкой взрослого человека.
Как только вышла из квартиры, улыбаться я перестала. Софи стояла в лифте, держа двери, начавшие протестующе скрежетать.
– Чего ты там копалась? – требовательно спросила она.
Я вскочила в лифт, прежде чем двери закрылись.
– Ха! – сказала я.
– Сама ты – ха! – парировала Софи, и мы обе запрыгали, как на батуте, проверяя наше недавнее открытие. Если попрыгать перед самой остановкой лифта на этаже, в животе «похолодеет», как говорила Софи (слово, которое она выдумала, но притворялась, что нет), как на американских горках или когда быстро едешь на машине с холма. То есть когда у нас была машина и когда были холмы.
Шанхайский воздух ударил нам в лицо, как только мы вышли из вестибюля нашего жилого дома. Пыльный и вонючий. Мы захихикали – словно кто-то из нас пукнул.
– Давай-ка двигаться, – проговорила Софи очень настойчиво и схватила меня за руку.
Мы понеслись по улице сломя голову. В Китае на тебя пялятся таким образом, что хочется спрятаться под одеяло либо выкинуть какой-нибудь дикий фортель, например, заорать и стремглав броситься бежать. Когда со мной там была Софи, меня часто посещал второй импульс.