– Конечно. Повеселиться. Загорай хорошенько.
Ли наблюдает, как Софи шагает по коридору, решительно выходит, затем видит ее черный силуэт, когда она открывает дверь и в дом льется белое полуденное сияние. Откуда она знала, как это делать? Когда Ли вступила в период полового созревания, они жили в Шанхае, и она воспринимала изменения в своем теле как болезнь какого-то чужого человека, поскольку другие ее одноклассницы в Американской школе, по большей части азиатки, остались плоскогрудыми и худенькими. Перед смертью тело Софи не изменилось, но она начала делать все, что делают девочки-подростки, чего Ли всегда нервно избегала или делала неумело. Хождение по торговым центрам, посиделки у бассейна. Ревность желчью поднимается в желудке Ли. Но как можно ревновать к умершей сестре? «Как ты смеешь?» Голос Софи звучит негромко.
Теперь Ли неловко ерзает, сидя за письменным столом, пытаясь отгородиться от мыслей о Софи, но, раз начавшись, отдельные воспоминания сливаются в гул голосов, и скоро Ли вглядывается в снова подергивающееся на траве лицо сестры. Лоб Софи покрыт бисеринками пота, а глаза, трепеща веками, открываются, не узнавая Ли.
Начавшиеся слезы приносят облегчение. Ли переходит от стола к кровати и ложится, стиснув одеяло. Мать легонько стучит в дверь, а потом входит, садится рядом с плачущей на кровати Ли.
– Поплачь, Ли, – шепчет она, поддерживая ее голову.
Ли чувствует правой щекой шелк материнской блузки, чувствует, как ее голова опускается на обтянутые льняной тканью колени матери. Бедра и живот Элиз начинают дрожать, и на голую шею Ли льется из ее глаз поток позаимствованной скорби. Ли цепенеет. Ее мать теряет самообладание, обретя наконец собственную печаль. Ли становится старше и разглядывает восточный ковер на полу. Мать раскачивается, держа ее, втягивая воздух, как будто выходит из океана, промокшая насквозь, ее печаль бьется о лодыжки Ли. Ли убирает голову с коленей матери, затем молча кладет на подушку и выходит из комнаты.
– Я огорчаюсь даже из-за глупых девчонок, плачущих над сломанными ногтями, – признается миссис Кедвес с высоты своего табурета.
Миссис Кедвес – инструктор в первом театральном классе. Она потеряла мужа в Турции десять лет назад, а затем, через несколько месяцев после этого, потеряла ребенка – у нее случился выкидыш. Миссис Кедвес щедро пользуется ярко-голубыми тенями для век и тянет окончания слов, как будто сосет твердую конфету. Иногда после занятия она разговаривает с Ли о смерти. Сегодня Ли сидит в нескольких футах от нее на пластиковом стуле, рядом с длинным белым столом, поверхность которого исчеркана ручками. Доносящиеся из-за двери вопли детей затихают, отражаясь от стен коридора.