Когда дело дошло до награждений, ее величество оказалась весьма милостива к Потемкину. Он получил 400 душ. В собственноручной росписи Екатерины II сказано: «В конной гвардии вахмистр Потемкин, два чина по полку да 10 000 рублей». Гриц стал подпоручиком и камер-юнкером двора. Рост весьма заметный. Юноша без офицерского чина сразу перепрыгнул через звание прапорщика и попал в 10-й класс по Табели о рангах. Среди армейских чинов ему соответствовал штаб-ротмистр, а среди придворных — камер-юнкер. Кроме того, императрица предлагала пожаловать Потемкина камергером21, но тогда бы он оказался в 4-м классе. Такой скачок был немыслимым нарушением субординации, и, видимо, у молодого человека нашлись «доброжелатели», которые указали государыне на невозможность подобного шага.
ПЕРЕВОРОТ
Каково же было место Григория среди заговорщиков? Не такое уж скромное, если учесть, что им с Хитрово пришлось отвечать за элитный полк конной гвардии, основная часть офицеров которого, видимо, не спешила изъявить верность государыне. Юноши справились с задачей и были замечены. На большее пока не приходилось рассчитывать.
Конечно, Потемкин не принадлежал к вождям заговора, но не был и рядовым членом, примкнувшим к делу уже во время переворота. На его верность полагались. Место ординарца при принце Георге Голштинском, шефе Кон-но-гвардейского полка, сделало Григория весьма ценным лицом для заговорщиков. Принц не говорил по-русски. Солдаты и большинство офицеров — по-немецки. Таким образом, расторопный ординарец при случае должен был выполнять еще и роль переводчика, передавая приказы командира. Имея Потемкина на своей стороне, заговорщики могли свободно действовать среди конногвардейцев, а их шеф оставался бы слеп и глух к происходящему.
Накануне переворота был арестован один из заговорщиков, капитан П. Б. Пассек. Это событие подтолкнуло сторонников Екатерины к действиям. «Я была в Петергофе. Петр III жил и пил в Ораниенбауме, — рассказывала императрица в письме Понятовскому. — В 6 часов утра 28-го Алексей Орлов входит в мою комнату и говорит мне с большим спокойствием: "Пора вам вставать. Все готово для того, чтоб вас провозгласить". Я не медлила более, оделась… села в карету, которую он привез. В пяти верстах от города я встретила старшего Орлова, и мы отправились в Измайловский полк»22. Шефом измайловцев был Разумовский, на его преданность императрица полагалась.
Город уже был взбудоражен. Повсюду за каретой государыни следовали целые толпы. «Сбегаются солдаты, обнимают меня, целуют мне ноги, руки, платье, называют своей спасительницей, — и по прошествии месяца с лишним Екатерина продолжала испытывать возбуждение при описании событий утра 28 июня. — Двое привели под руки священника с крестом, и вот они начинают приносить мне присягу». Очень быстро к измайловцам присоединились Семеновский и Преображенский полки, затем уже к Казанскому собору явилась конная гвардия. «Она была в бешеном восторге, плакала, кричала об освобождении Отечества»23. Именно здесь, в плотном окружении гвардейских полков Екатерина и была «выкрикнута» самодержавной государыней, ни о каком регентстве гвардейцы и слышать не хотели. Присяга была принесена императрице, а не наследнику престола Павлу. Орловым и их сторонникам удалось переиграть Панина. Однако партия еще только начиналась.