Минуту спустя в комнату влетела раскрасневшаяся Ядя с криком:
— Я же вам говорила — жив!
Мы сердечно расцеловались.
— Я знала, что ты вернешься! Как ты очутился в Варшаве?
— Угадай!
— Откуда же мне знать? Через границу не просто пробраться.
— Никаких сложностей. Прыг с парашютом — и все.
— С парашютом?! Ну да!
Со всех сторон посыпались вопросы: откуда? когда? как? С интересом слушали мой рассказ, искренне радуясь, что все так удачно обошлось. Мать поинтересовалась, не голоден ли я, и, не ожидая ответа, отправилась на кухню.
Мы остались с Ядей одни. Она ничуть не изменилась, была так же прелестна, и только всегда лукавые ее глаза стали строже и серьезнее — видно, за эти два года войны им довелось немало повидать скорбного и трагичного. Я подошел ближе и взял ее за руки.
— Расскажи о себе, мы так давно не виделись.
Она прижалась ко мне и прошептала:
— Хорошо, что ты приехал, я так тосковала о тебе. Сколько ты пробудешь в Варшаве?
— Пока не знаю. Сейчас мне придется уехать, но думаю, что скоро вернусь.
— Понимаю, я ведь тоже работаю в подполье…
— О-о-о! Что же ты там делаешь?
— Занимаюсь на курсах медсестер, распространяю газеты, иногда переношу оружие. Один раз чуть не попалась. Мы везли с Данкой газеты из типографии. Немцы нас задержали, проверили школьные удостоверения, а потом полезли в портфели. К счастью, ничего не нашли — газеты были хорошо упрятаны под учебниками.
— Ты еще учишься?
— Да, в лицее, а кое-кто из наших посещает лекции.
— Как, в подполье организована и учеба? — удивился я.
— Да, у нас действует подпольный университет и политехнический институт.
В комнату вошла мать с дымящейся кастрюлей в руках.
— Оккупационное блюдо — баланда, этого вы, наверно, еще не пробовали. Сейчас я заварю кофе, правда, ячменный и, увы, с сахарином.
К сожалению, приближалось время отъезда. Я пообещал вскоре приехать, чтобы побыть подольше, и, довольный встречей, отправился в Пётркув.
О своей поездке в столицу я сделал Арцишевскому подробный отчет. Он остался доволен проделанной работой и особенно организацией наблюдения на железнодорожных узлах. В этот же день он назначил меня своим заместителем. А вечером Игорь установил наконец связь с Центром, и с 20 сентября 1941 года группа «Михал» приступила к регулярным радиопередачам. Во время одного из первых радиосеансов была передана информация о накапливании гитлеровцами химических веществ на складах в районе Пётркува. Судя по всему, это были боевые отравляющие вещества. Вероятно, наша информация подтвердилась и другими источниками, во всяком случае, спустя уже много лет я узнал, что в это же примерно время по представлению советской стороны Черчилль направил Гитлеру предупреждение, в котором указывал, что в случае применения Германией на Восточном фронте отравляющих веществ Англия в порядке ответной меры подвергнет бомбардировке химическими бомбами территорию рейха.