Ожидание затягивается. Примерно через час приносят какую-то фотографию — групповой снимок выпускников гимназии. Показывают фотографию мне и спрашивают, кто из них мне знаком. Я пока ничего не понимаю.
— Нет, я никого из них не знаю.
— И этого тоже? — брюнет тычет пальцем в худощавое лицо гимназиста.
— Нет, не знаю.
Снова текут минуты ожидания, долгие как часы. Моя спутница взглянула на меня как-то теплее, потом повернулась к брюнету:
— Вы мне не разрешите спуститься к ребенку, его надо покормить, он голоден.
— Разве дома никого больше нет?
— Есть сестра, но…
— Нет, нельзя! Сидеть! — тявкнул немец.
«Ага, значит, это не она нас провалила, — успокоился я. — В таком случае она прекрасно разыгрывает безразличие. Прирожденная актриса, а вернее — конспиратор». Стало чуть легче.
Стук в дверь нарушил гнетущую тишину. Брюнет пошел открывать. Доносится женский голос:
— К вам приходила звонить по телефону моя сестра? Она до сих пор не вернулась…
Вводят женщину, приказывают ей сесть у стола. И она делает это спокойно, выказывая лишь легкое недоумение. Играет ничуть не хуже сестры. Молча сидим. В мозгу снова проносятся тысячи мыслей. Я ведь не знаю даже фамилий сестер, их имен. Если вдруг спросят… Мы не успели даже договориться, зачем я к ним пожаловал… Валеры… Только бы он не пошел за нами. А может быть, его уже нет? Ему ведь предстояла важная встреча, и он торопился. Возможно, он уже ушел. Как предупредить о засаде? «Нужно предостеречь… Нужно предостеречь!» Эта мысль вытесняет все другие! Неужели они напали на наш след?
Первая из сестер снова встает.
— Я прошу вас все-таки разрешить мне спуститься к ребенку покормить его.
— У вас дома есть сестра!
— Да, но у нее туберкулез, это опасно, и она не подходит к ребенку.
— Нельзя! Сидеть!
Как заговорить с сестрами, узнать хотя бы их имена? Жирный боров у окна сидит на часах как пес, будто так и хочет пронзить нас своими злыми крохотными глазками, проникнуть в наши мысли. Я уселся на диване поудобнее — в гестапо рассиживаться не дадут…
По прошествии получаса — звонок. Брюнет сразу к двери.
— Скажите, у вас мои сестры? — доносится из коридора голос.
— Вы больны, а расхаживаете по лестнице!
— Да, я больна, но пришлось вот выйти. Что здесь…
— Сидите дома и ждите! — Гестаповец захлопнул дверь. Немцы очень боялись заразных болезней.
Гестаповцы стали говорить между собой по-немецки. Я понял только, что дом оцеплен и всех подозрительных задерживают. Снова мозг назойливо сверлит: «Надо предупредить наших».
Приближается ночь. Стрелки часов с поразительной медлительностью отсчитывают минуты. Ситуация по-прежнему неясная. Что им известно о нас? Аллея Шуха… пытки… «А может, — где-то в глубине души вспыхивает робкая искра надежды, — может, это просто случайность? Однако все равно нужно как-то предупредить!..»