– Да-да, я поняла… – рассеянно кивала Ксения.
– А ты… перебирайся сюда да живи! – с пьяненькой щедростью позволила супруга Остромичева. – Здесь нормальные тетки живут… Только вот… С Никитиной Алкой не дружи. Она така-ая вруша! И с Маринкой, вон с той соседкой. Вот вредина!
И Лизочка весело захохотала, красиво помахивая ручками.
– Ты только представь, она мне сказала, что ее Ленчик везет на Бали! Ленчик! Ее! Как будто никто не знает, что Ленчик ее в переходе дисками торгует! Откуда у него деньги? Алка сама ему машину купила, а теперь еще сама же поволокет на Бали! Ленчик ее везет!
– А-а… разве папу Добрыни зовут Ленчиком? И он… он торгует в переходе? – уже ничего не понимала Ксения.
Лизочка на минуточку сосредоточилась:
– При чем здесь папа Добрыни? Папа Добрыни – это Никита Владимирович… Поэтому у них и Добрыня Никитич… Это Алка так придумала, прикольно, да? Ты меня совсем запутала!
В это время из комнаты вышли мужчины. Остромичев был весел и добродушен, Артем был серьезен, и на его челе собрались морщины раздумий.
– Лиза… – заговорил Артем. – У тебя… у тебя очень ответственный супруг. И я боюсь, что я…
– Нет-нет-нет, – быстро прервал его Остромичев. – Мы так не договаривались! Ты чего-то, как мне кажется, уже не хочешь в жены Елизавету?
– Эт пчему? – пьяненько вопросила Елизавета. – А кого он хочет? Остромичев, ты чего ему наговорил? Я ващще ничего не понимаю!
– Лизочка… – растерянно блеял Артем. – Мы сейчас поедем домой… а завтра… нет, второго числа, так ведь мы договорились, да, Александр Глебович?
– Да, – подтвердил тот. – То есть на совершенно трезвую голову. Встретимся и все обсудим. Развод в частности. Надо, Елизавета, жить честно и открыто. У нас дочь.
– Хырашо, – мотнула головой Лизочка, и они стали продвигаться к выходу.
Правда, продвижение нетрезвой Лизочки было очень неспешным.
– Ой, а чегой-то у тебя, Остромичев, такая… такая перекособоченная елка? – уперлась она взглядом в лесную красавицу.
– Это не перекособоченная, – подталкивал ее к выходу муж. – Это дизайнерская. В стиле Пизанской башни. Давай, Елизавета, поторапливайся. Кстати, а ты чего приходила-то?
– Я? – вытаращилась Лизочка. – Ну тык… Посмотреть. И эта… чтоб ты не забыл… Мне с этого дома тоже того причитается. Ксения, я тебе мужика оставляю. Нормальный мужик, ничего… жить можно. Так что ты на мое не зарься, ясно? Я, собстно, за этим… А то… а то Стаську отберу, вот!
– Да с чего вы взяли, что я… – начала было Ксения, но Лизочка ее уже не слушала.
– Ф-фу, Остромичев, какие страшные у тебя зайцы на ногах! Ты… ты зачем натянул тушки нещщастных зверев? Ты стал охотником?