Александр заставил себя говорить ровно.
— А если ни она, ни другие никакие не ведьмы?
— Все они ведьмы, — отрезал Оксборо. — А те уже признались. Обе.
Вспоминая их признания, Александр задумался над тем, что именно заставило их сломаться. Боль? Нервное истощение? Галлюцинации? Желание урвать немного власти над дознавателем или мужем?
Кто знает, быть может, и они покаются во лжи, когда палач занесет факел.
Глаза Оксборо горели почти таким же безумием, как у тех, кого он преследовал.
— Ведьма будет сожжена, и ее мать вместе с нею.
Резкий вздох за его спиной.
Если не начать действовать немедленно, Маргрет закончит, как Элен Симберд — поверженной, в луже крови.
— Джанет Рейд никто не обвинял.
— Но это же очевидно. Мы все были свидетелями… — пролепетал Диксон.
— Я опрошу Джанет Рейд, но не раньше, чем мы еще раз встретимся со всеми обвиняемыми. — Непреклонность его интонации заставила их замолчать. — Созовите старост. Бесси Уилсон, Элен Симберд и Маргрет Рейд предстанут перед нами вместе.
— Все разом? — Диксон перевел взгляд на Маргрет, потом на Оксборо и снова на Александра. — В одном помещении? Накануне Дня всех святых? Сводить их вместе в такое время… — Он сглотнул. — С них станется призвать сатану прямо в церковь.
— Они будут там, чтобы встретиться со своими обвинителями. С кузнецом и его женой. — Он направил решительный взгляд на графа. — И с вашей дочерью.
Оксборо перекосило от ужаса.
— Вы не серьезно.
— Более чем. — Встреча жертвы и обвиняемого была древним, проверенным временем методом ведения расследования. Без причины отказаться от него было сложно.
— Но мы уже вызвали Комиссию. — Довольной улыбкой Оксборо выдал свое ожидание стать одним из тех, кто будет проводить судилище.
— После того, как письмо было отправлено, многое изменилось.
— Да, изменилось! Дело стало еще более срочным. Моя дочь одержима, ведьмы появляются одна за другой…
— Значит, вы согласитесь, что надо действовать, не дожидаясь Комиссии.
Его тон приказывал уступить, но граф продолжал упорствовать.
— Вы хотите, чтобы я сознательно подверг свою дочь опасности, поставив ее перед ведьмами? Да ни за что.
— Уж не боитесь ли вы, что она переиначит свою историю? — Безрассудное, неожиданное предположение. Почему вообще оно пришло ему в голову?
Лицо графа окаменело. Он молчал.
Диксон тронул его за плечо.
— Не нужно бояться. Господь защитит невиновных.
— Не нужно бояться? — Он был измучен бессонными ночами и отсутствием ответов. Это ясно читалось на его лице. — Когда я совершенно беспомощен перед тем злом, которое держит в плену мое родное дитя?