Граф уселся рядом со старостами за стол.
— Все в сборе, Кинкейд. — Скрестив ноги и откинувшись на спинку стула, он жестом дал отмашку начинать. — Заканчивайте побыстрее.
Александр встал, моля небеса о поддержке и изо всех сил стараясь не задерживать взгляд на Маргрет.
— Сейчас я еще раз опрошу обвиненных, а потом вызову обвинителей. К тому времени, как мы закончим, истина будет отделена ото лжи. Вдова Уилсон, выйдите вперед.
Он начал с обычных предварительных вопросов — с имени и других общих сведений, — а после, не прогоняя ее заново через весь допрос, спросил:
— Вы признаете себя ведьмой, готовой понести надлежащее наказание?
Оглядевшись по сторонам, она выпрямилась.
— Нет.
Люди зашептались. Вдова, не удостоив их даже взглядом, продолжала с высоко поднятой головой смотреть в лицо Александру.
— Но ты же призналась! — Голос Диксона.
Когда она повернулась к священнику, Александр с болью заметил, как под набрякшей кожей в уголке ее глаза дергается нерв. Как бы это не осталось с нею на всю жизнь, с сожалением подумал он.
Она сцепила руки в замок и вздернула подбородок.
— Да, я призналась. А вы бы не признались, трое суток не спавши? Да еще этот, — она кивнула на графа, — совал мне в интимные места свои пальцы. Как только я сказала «да», он мигом убрал свои руки и дал мне заснуть.
Граф густо покраснел, но промолчал, избегая смотреть на жену и дочь.
— Но у нас пала корова! — воскликнула жена кузнеца. — Это все твои проделки. Скажешь, нет?
Бесси Уилсон метнула на нее испепеляющий взгляд.
— У меня есть коза. На кой ляд мне сдалась ваша корова?
— Но кто-то ведь должен заплатить мне за ущерб, — не унимался кузнец.
Надо было продолжать.
— Вдова Уилсон, вы назвали Элен Симберд ведьмой, верно?
Она кивнула.
— За себя я готова ответить. Грехов у меня предостаточно, но сговора с Дьяволом среди них нет. — Она оглянулась на дрожащую Элен Симберд. — Но за нее я отвечать не могу. Разбирайтесь с нею сами.
— Она была у меня повитухой и сгубила мое дитя, — сказала жена кузнеца, обхватывая живот, словно могла таким образом защитить своего ребенка от порчи. — Она точно ведьма. И корова наша, верно, тоже на ее совести.
— Элен Симберд, встаньте, — произнес он.
Шатко и медленно она поднялась на ноги. Ее затравленный взгляд заметался по помещению и в конце концов выхватил из толпы мужа. Он выглядел перепуганным, как в тот день, когда размахивал самодельным оберегом от колдовских чар. Насколько Александру было известно, сегодня он впервые за все время осмелился приблизиться к жене хотя бы на дюжину шагов.